Весенняя песня Сапфо

– Каких писем? – как-то сразу поникла Филистина и еще больше стала похожа на цветок, который к вечеру сжимает нежные, трепетные лепестки, прячась от чужих глаз.

– Во-первых, от отца Тимады, старого Анафокла. За эти годы он успел потерять на войне двоих сыновей и сделался гораздо мудрее. Теперь он живет мечтой увидеть Фаона, обещает осыпать внука чистым золотом, сделать знатнейшим человеком в Афинах и оставить, как единственному теперь мужчине в их семье, все свое наследство.

– Можно ли верить глупой старческой болтовне? – вступила в разговор и Дидамия. – Какое золото можно ожидать от человека, который за все эти годы не подарил своему родному внуку даже глиняной свистульки? Можно сказать, он бросил Фаона на произвол судьбы! И если бы не твоя доброта, Сапфо, этот ребенок вырос бы необразованным пастухом и разбирался только в козах…

– Ты права, Дидамия, я тоже не слишком верю словам Анафокла, разумом которого, похоже, заправляет его вторая, а может быть, уже третья или пятая жена. И я вовсе не собираюсь отправлять нашего Фаона в неизвестность, – пояснила Сапфо. – Поэтому я написала также своим влиятельным друзьям в Афинах. В случае чего они обещали радушно принять у себя мальчика, найти ему лучших учителей, а если понадобится – на какое-то время взять на себя все расходы о сыне одной из учениц нашей прославленной школы.

– Но почему, Сапфо, ты думаешь, что они это сделают лучше нас? – спросила Филистина дрожащим от обиды голосом. – Я почти уверена, что дед Фаона давно выжил из ума. И зовет внука из-за корысти, потому что теперь сам нуждается в поддержке. И будет вполне справедливо отомстить ему за дочь тем…

– Лишь боги знают, что движет человеческими поступками, – прервала подругу Сапфо. – Мальчик не может всю жизнь жить среди женщин. Это, Филистина, не пойдет ему на пользу. Ведь Фаон не случайно родился мужчиной и потому должен сам испытать свою судьбу. Мужчины живут по своим законам. И пришло время, чтобы Фаон о них узнал. На днях, получив от меня рекомендательные письма, он покинет Лесбос на корабле.

– В какой-то степени я даже завидую Фаону, – призналась Дидамия. – Как бы мне хотелось быть на его месте… при условии, конечно, если бы я тоже родилась мужчиной. Афины не по дням, а по часам становятся настоящим центром всех наук и искусств – недаром этому городу покровительствует богиня мудрости. А ты, Сапфо, наверное, первым делом поднялась бы в Афинах на холм Мусейдон. Говорят, там незримо живут музы. А представьте, если Фаон на самом деле получит громадное наследство? О, какие же перед ним откроются возможности!

Сапфо только молча кивнула, а про себя подумала, что сама она навряд ли хотела бы жить в прославленном городе, названном в честь мудрой, совоокой богини. Говорят, однажды, по преданию, Афина в гневе бросила на землю флейту только потому, что при игре на этом инструменте у нее некрасиво искажалось лицо.

И почему-то в одном этом жесте Сапфо видела что-то чуждое и даже слегка враждебное для поэтов. Разве важно, как ты выглядишь, когда из груди льется песня?

Нет, Дидамия все же права: Лесбос – лучшее место в мире.

– …А политика? – все больше расходилась Дидамия. – Мужчины не умеют жить без политики, и наш Фаон тоже может прославиться как оратор или известный полководец. Может быть, ему даже придется воевать с иноземцами, с варварами…

– Ах нет, пожалуйста, только не это, – побледнела еще больше Филистина.

– Не волнуйся, скоро наш мальчик в любом случае станет эфебом, – успокоила подругу Дидамия. – Когда Фаону исполнится восемнадцать лет, его, как и всех его сверстников, внесут в гражданские списки, и два года он будет служить в военном отряде, находясь на полном государственном обеспечении. А после первого года службы принесет клятву на верность Афинам, как и подобает настоящему мужчине.

– И потом – все это время он будет в Афинах не один, мои друзья о Фаоне прекрасно позаботятся, – прибавила Сапфо.

– Ах да, да… – в который раз вздохнула за сегодняшний вечер Филистина, но теперь она закрыла лицо руками и не смогла сдержать подступивших к горлу рыданий.

Ведь Филистина почти совершенно успокоилась насчет дальнейшей судьбы Фаона, считая, что Сапфо мысленно переменила свое давнишнее решение. И потому оказалась совершенно не готова к такому повороту событий. Все знали, что к тому моменту, когда Фаону исполнилось ровно шестнадцать лет, его «матушка» – добрейшая молочница Алфидия – серьезно и, как выяснилось, неизлечимо заболела. Женщины посчитали неразумной жестокостью лишать Алфидию в такой тяжелый момент поддержки самого любимого на свете человека, которым стал для старушки Фаон. Разумеется, отъезд юноши в Афины пришлось отсрочить.

Когда же спустя примерно полгода Алфидия скончалась, Сапфо больше не заговаривала о Фаоне. Вот Филистина и решила, что сына маленькой Тимады просто-напросто негласно решили оставить на острове.

В самом деле, ну кому может помешать этот красивый, веселый мальчик, своей улыбкой, порывистыми жестами и стремительной походкой так похожий на Тимаду?