Весенняя сказка

– Здравствуйте, господа! – проговорила Глафира Николаевна, входя в учительскую рука об руку с Ириной и приветливо обращаясь к присутствующим, почтительно поднявшимся с места при ее появлении. – Вот, господа, рекомендую вам вашего нового коллегу и временную заместительницу Анфисы Дмитриевны. Прошу любить да жаловать. Узнаете?

– Фомочка, кого я вижу, наша Фомочка?! – тотчас же воскликнула Клеопатра Сергеевна, радостно протягивая ей обе руки. – Господи, да как же выросла она, как похорошела, совсем не узнать больше! – Клеопатра Сергеевна без церемонии привлекла к себе молодую девушку и громко расцеловала ее в обе щеки. – Ну а вы-то еще не забыли меня, Фомочка? – уже смеялась она. – Помните, как я сердилась на вас за то, что вы вечно подсказывали в классе и всем лентяйкам сочинения писали?

Ирина так густо покраснела и смутилась, что добродушному Федотову даже стало жаль ее.

– Ну тоже выдумали уж, о чем вспоминать, Клеопатра Сергеевна, да еще в первую же минуту. Кто старое помянет, тому глаз вон! – весело расхохотался он и дружески протянул Ирине свою огромную волосатую руку, в которой так и утонула ее маленькая смуглая лапка.

Молодая девушка подняла на него робкий благодарный взгляд и одним только этим взглядом сразу завоевала себе расположение старого учителя.

Батюшка, Антипов и Фокин также раскланялись.

Фокин казался необычайно мрачен. Ирина так и ждала, что вот-вот он сейчас спросит: «А позвольте узнать, мадемуазель Фомина, в котором году бежал Магомет из Мекки в Медину?!» Такой распротивный год! Она всегда путала его, но сегодня почему-то это злополучное число сразу вспомнилось ей. «В 622 году!» – мысленно повторила про себя молодая девушка и даже обрадовалась.

На этот раз Фокин не собирался задавать ей никаких вопросов. Он напускал на себя такую излишнюю суровость только потому, что желал как-нибудь скрыть от насмешливых и пытливых глазок Клеопатры Сергеевны, до какой степени его поразила красота молодой девушки.

Зато Антипов даже и скрывать не желал своего восторга. Голубые навыкате глаза его чуть ли не с благоговением смотрели теперь на их молоденькую будущую коллегу. «Какой у него, однако, огромный рот!» – с досадой подумала Ирина. Увы, она находила, что бедный Антипов никогда еще так сильно не напоминал Щелкунчика, как в эту минуту.

Молодая девушка была очень довольна, когда звонок в коридоре возвестил учителям, что пора расходиться по классам, и она могла наконец избавиться от всех этих любопытных взоров.

Однако этим утром ей предстояло еще одно испытание, и, пожалуй, гораздо более важное – генеральный смотр со стороны детей!

Прежде чем начинать уроки, все пансионерки обыкновенно собирались в большой рекреационный зал на утреннюю молитву и только после этого расходились по классам.

Ирина нарочно забилась в самый отдаленный уголок зала, но, разумеется, ей и там не удалось остаться незамеченной. Появление новой классной дамы в пансионе Дальхановой составляло целое событие для детей, и взоры всех учениц, как больших, так и малых, были теперь неизменно обращены в ее сторону.

Ученицы второго класса, разумеется, знали, что эта молоденькая девушка временно назначена к ним на место Анфисы Дмитриевны. Почитательницы последней уже успели решить между собой, что они ни в каком случае не станут слушаться и не позволят командовать над собой какой-то девчонке. Заметив сразу, до какой степени их любопытные взгляды смущали бедную девушку, они нарочно старались теперь не спускать с нее глаз и ужасно радовались, что им удается заставлять почти до слез краснеть несчастную Ирину.

По окончании утренней молитвы Глафира Николаевна, от пытливого взора которой никогда и ничего не укрывалось, незаметно подозвала к себе Коврижкину.

– Клеопатра Сергеевна, – проговорила она тихонько, – у меня до вас просьба. Я, видите ли, немного рассчитываю на ваше благотворное влияние на детей, а то боюсь, что этот ужасный второй класс совсем изведет нашу бедную Фомочку. Знаете, она такая неопытная еще и застенчивая, совсем ребенок, вы уж возьмите ее под свое покровительство, пожалуйста!

И начальница, понизив голос, начала что-то с жаром передавать учительнице русского языка.

– Ах, бедняжка, бедняжка! – повторила несколько раз с искренним сочувствием Клеопатра Сергеевна и тут же прибавила: – Будьте спокойны, Глафира Николаевна, все-все сделаю, что могу, вы ведь уж знаете меня, я и прежде всегда любила нашу Фомочку, такая сладкая была девочка!

Дальханова невольно улыбнулась.

Дело в том, что Клеопатра Сергеевна вообще очень любила детей и всегда неизменно находила, что все они сладкие! Как раз в эту минуту во втором классе поднялся такой шум и гам в ожидании прихода учителя, что Коврижкина, не окончив своего разговора с начальницей, со всех ног кинулась туда выручать Ирину.

– Вот они, сладкие-то ваши! – рассмеялась Дальханова. – Бегите скорее к ним, а то они, пожалуй, совсем с ног собьют свою классную даму.

При появлении Клеопатры Сергеевны, общей любимицы учениц, дети немного притихли.