Весенние грозы

Хромой узнавал и не узнавал старый переулок. Когда успели подрасти эти мальцы? Их матери бегали в одной компании с мальчишкой, который тогда не был хром и мечтал увидеть Мир. Он в самом деле пересек Империю, повидал чужие земли… А девчонки растолстели, начали носить просторные платья, у них грубые хриплые голоса, привычка орать друг на дружку, у них дети, которые уже умеют без запинки сказать: «Дядя Хромой, дай яблочко!» Потом они подрастут — и что? Будут бегать за водой для дяди Хромого к колодцу? А сапожников мальчишка, который занимался этим прежде, вытянется, раздастся в плечах, станет заглядываться на девчонок… будет щипать их за бока, при случае прижимать в тесном углу… а там и свадьба? И вот он уже — толстый, бородатый, и его дети возятся в грязи посреди переулка Заплаток, а папаша грезит не о драконах, а о доброй кружечке пива…

Меняле пришло в голову, что переулок Заплаток растет и взрослеет, горбится и стареет, мужает и рожает — а Хромой замер, как насекомое в янтаре. Время обтекает его со всех сторон, переулок Заплаток обтекает его со всех сторон, да что переулок — весь город проносится мимо, хочет зацепить и утащить в этом потоке частички Хромого, а взамен вынести к нему из таинственного небытия нечто иное — но ни переулок, ни весь город не в силах изменить его — лишь его одного из всех обитателей Ливды. Жизнь, город и время проносятся мимо, а меняла замер и ждет. Чего? Не понять.

Хромой покачал головой и зашагал быстрей. Прошел мимо малышни, девочка в сером платьице вскочила, отряхнула подол и пропищала:

— Дядя Хромой, дай яблочко!

— Идем, дитя.

Меняла отпер замок, вошел и отыскал яблоко порумяней. Девчушка поджидала снаружи, аккуратно сложив крошечные ладошки на животе.

— Спасибо, дядя Хромой. А Кейст говорит, что ты убиваешь драконов. Это правда?

У сына сапожника не только живое воображение, но и талант рассказчика?

— Разумеется, дитя. Разумеется, убиваю. А для чего еще нужны драконы? Беги, играй. Уже поздно, скоро домой позовут.

В самом деле, для чего существуют драконы? Только для того, чтобы их убил герой. А для чего нужен герой, уже убивший дракона? Он так же бессмыслен, как и дракон, который не будет убит. Хромому требовался новый дракон. И как можно быстрей. Иначе не было смысла…

Меняла запер дверь и поглядел на книгу, которую всучил Шугель. Даже книгой не назовешь — сшитые оборванные листки. Хромой ухмыльнулся, представляя, как старьевщик сортирует и аккуратно сшивает эти огрызки, чтобы придать им вид книги… присел к столу и принялся разбирать текст. Ничего нового, все те же туманные рассказы о Черном Вороне, о его распрях с князьями Ллуильды, о великой роли, которую сыграли люди в истории с Семью Башнями. Хромой уже прочел несколько старых книг о падении крепости Меннегерна. Ни одна не проливала свет на странное заклинание, лежащее на Семи Башнях. Нет сомнений, что там задействована мощная магия. Гунгилла потрудилась или нет, но, во всяком случае, ни одному из современных магов, о которых доводилось слыхать Хромому, не под силу состряпать такое заклинание, чтоб оно продержалось триста лет. Магия, созданная смертным, иссякнет за куда более короткий срок — иначе странствующие колдуны остались бы без работы, их услуги по поддержанию старых чар были бы не нужны.

Заклинание, которое морочит голову и не позволяет разглядеть руины — это могут многие, но чтобы чары действовали триста лет? Немыслимо. Кто-то живет в руинах и триста лет обновляет колдовство? Нет, невозможно. Амулет, хранящий магию? Что же за амулет такой? Янтарь? Тогда какого размера должен быть камень? Даже громадного шара, которым обладал волхв, убитый в Верне меньше года назад — и такого не хватило бы. Нет, в руинах что-то иное. Загадка. Новый дракон для Хромого? Но под силу ли ему убить такого дракона?

Меняла вдруг сообразил, что за окном совсем темно, и что он сидит во мраке. Надо же, замечтался. Хромой не стал зажигать свет, разделся и лег в постель. Меч он прислонил к изголовью. Меняле приснился эльф Меннегерн.

* * *

Наутро Хромой поплелся в лавку. Книжку он прихватил с собой — просто не задумываясь, по привычке. Зимой у Восточных ворот бывало тихо и скучно, вот меняла и взял рукопись, чтобы было, чем заняться.

Сперва зашел в «Шпору сэра Тигилла» позавтракать. Толстый кабатчик кивнул в ответ на приветствие и осведомился:

— Какие нынче новости? Что там говорят? — и махнул головой, имея в виду указать вверх.

— Там? Ничего такого, что бы тебе пришлось по вкусу.

— И что с того? Ты, вон, жрешь мою стряпню, хотя и постоянно твердишь, что она тебе не по вкусу. Однако, жрешь.

— Мудрое замечание! Но я могу сменить повара, если стану ходить в «Парус» или «Золотой жернов», а ты не сможешь сменить правителя.

— «Парус» и «Золотой жернов» в портовой стороне, тебе не с руки там столоваться.

— Ну, я теперь достаточно богат, чтобы завести кухарку.

— Жениться тебе пора… — проникновенно заявил кабатчик Керт. — Хочешь, с племянницей познакомлю? Хорошая девушка, серьезная, не то, что нынешние вертихвостки. И готовить умеет.