Весенние грозы

— Я, как верный сын Церкви и один из облеченных мирской властью дворян, готов принять участие в походе, угодном Гилфингу! — твердо заявил анноврец.

— Не знаю, разумно ли вступать всеми силами в Феллиост, если вашим восточным рубежам угрожают гномы… Увы, не все владыки столь благочестивы и набожны, как вы, сын мой. Король Фенады, да будет он проклят вовеки, отвернулся от Империи и заключил нечестивый союз с карликами.

Мунт стянул мешок бечевкой и придвинул к остальным.

— Золотая река остается надежной преградой между нашими землями! — король был настроен решительно. — К тому же мы подготовим к обороне города и замки на восточных рубежах!

— Что ж, — сдался Мунт. — Как я могу возразить против дела, угодного Светлому? Призовите ваших вассалов, сын мой, и примите мое благословение.

* * *

Чтобы не терять времени, король Анновра из Фрага разослал гонцов к вассалам. Приказы были понятно, какие — собирать людей, вооружать и вести к крепости. Предстоит поход, где можно будет славно пограбить нелюдей, да заодно, глядишь, и завладеть земельными наделами в Феллиосте. Это же будет новое завоевание! И права меча еще никто не отменял.

Особую радость вызывало удачное стечение обстоятельств: большую часть дела уже выполнили братья Белого Круга. Будет просто глупо не попытаться воспользоваться чужой победой.

Итак, король Анновра отправился восвояси, а впереди него летели гонцы с приказом собирать войско. Его величество отдаст необходимые распоряжения, соберет собственных людей и вернется, чтобы возглавить анноврские войска в походе. Разумеется, он станет соблюдать осторожность и оставит достаточно войск на востоке, где проходит граница с Гевой и Фенадой. С юга Анновр прикрывают малонаселенные склоны Малых гор. Оттуда вряд ли стоит ждать беды. Когда-нибудь этот край станет угрозой, потому что там снова угнездились гномы… со временем они сделаются опасными соседями, но не сейчас, позже.

Следом за анноврцем во Фраг приезжали правители Неллы и Приюта. Представление с мешочком и развязавшейся бечевкой повторилось еще дважды — всякий раз с тем же результатом. Ильот Нелльский также обещал привести свои войска к крепости Фраг, а маркграф Приюта собирался двигаться отдельно, на свой страх и риск. И оба весьма спешили — не терпелось возвратиться в собственные владения, чтобы собрать войска. После беседы с вельможами архиепископ молился денно и нощно, выпрашивая у Гилфинга Светлого прощение за обманы и соблазны. Во славу твою, Гилфинг, во славу твою…

Грешно, разумеется, искушать ближнего, прельщать мирским богатством, но цель высока — победа над нелюдями. Простые люди сражаются, терпят невзгоды и лишения. Получают раны, рискуют жизни. А глава Церкви — предстоятель за всю паству перед Светлым, рискует и страдает неизмеримо больше — не телом, но душой! Эта жертва куда весомей в глазах Его…

Не прошло и недели — у стен Фрага встало новое войско. Дворяне Неллы и Анновра собрались в поход. Главнокомандующим стал король Деймут. Герцог Ильот IV не прибыл сам, его людей привел маршал, он же — зять герцога, господин Ренгит из Феллистета. К ним присоединилось около ста пятидесяти воинов из Фрага — вспомогательное войско, выставленное Белым Кругом.

Воинство, не задерживаясь, миновало выращенные эльфами заросли, используя просеку, сделанную людьми Эстервена… Архиепископ долго глядел с башни, как исчезает вдали сверкающая сталью колонна, как пылят обозные телеги… Губы его высокопреосвященства шевелились — он беззвучно молился. Не за уходящих в бой воинов, но за собственную бессмертную душу, на которую тяжким грузом легли новые обманы. Во славу твою, Гилфинг, во славу твою…

ГЛАВА 40 Ливда

Хромой снова и снова возвращался к прежней мысли — все знакомо и все не так. Вот крадется дворами шпик Керт, который работает на стражу. Где-то у переулка Заплаток, наверное, бродит Шнур, сопляк из банды Обуха. Вот знакомые улицы, поворот в Львиный переулок. Старый забор — за ним когда-то жила ворчливая старуха, теперь ее нет, а в доме поселился хмурый бородач. И переулок Заплаток уже не такой, как прежде — старинного приятеля, сынишки сапожника, не видать… ах, да — он же теперь ученик и трудится в мастерской… Чумазые детишки играют на грязной мостовой — и когда успели подрасти?