Весенние грозы

Еще был случай, одна из новоявленных подружек пожаловалась Деле, что мужа начальство обижает, в подручных держит, хотя он в работе ловок, мог бы и в мастерах давно быть. Плотник муж-то, в плотницком цеху состоит. Вроде и не просьба была — просто пожаловалась женщина, но Дела-Солнышко, кого выслушает, тем всегда помочь старается. При помощи Чертополоха Мясник узнал, что незадачливого плотника подсиживает один из старшин, с которым подмастерье давно в ссоре.

Старший мастер — не пьянь подзаборная, с ним разговор другой вышел, уважительный… хотя и тоже — не без нажима. Мол, младший тоже человек, да и семья его чем повинна? Жену и так Гилфинг наказал, муж — дурень, с начальством ссорится.

Потом Гедор переговорил с самим плотником, мол, гордость свою потом покажешь, а пока — чего ж, прояви уважение к старшине, что бы ты о нем ни думал. Парень и сам понимал, что врага не по своему росту выбрал, да гонор мешал при жене и при товарищах по цеху достоинство уронить, не хотелось на попятную идти. Но после разговора с Гедором плотник согласился — Мясник пообещал, что старшина не станет злобствовать, отнесется по-человечески. Мол, ему тоже не годится первому мириться — старший же! Выбрал парень подходящую минуту, поклонился мастеру, шапку снявши. Прощения просил громко, не для виду, а при всех, внятно. Ну и старшина, конечно, кивнул:

— Гилфинг прощать велит, так и я прощаю. Да, кстати, на будущей неделе сделаем тебе испытание. Сдается мне, пора тебе в мастера переходить. Покажешь, чему обучился, поглядим, посоветуемся со стариками.

Совсем славно закончилось — были врагами, а стали просто друзья настоящие. Как и надлежит, когда в одном цеху состоят!

Гедор хвалил жену — в таких делах авторитет растет быстрей, это даже лучше, чем пугать и предлагать покровительство. Молодец, Солнышко. И в Вейвере слух пошел такой, что неплохо было бы устроить, как в больших городах. Есть такой человек, который всем помогает, всегда любое дело решит — так и ему бы в ответ поклониться денежкой. Хороший слух, правильный.

* * *

Удивительное дело — вейверцы, едва ли не единодушно, полюбили пришлых. Редкий случай в краю, где чужаков всегда встречают настороженно. Однако тут вышло совсем иначе. Дела-Солнышко, добрая подруга и славная женщина, Гедор — этот и вовсе человек высокого полета, хотя и низкого рода. В замке такого бы не оценили по заслугам, но в городе — иное дело! Старика Селезня тоже уважали, хотя он, как раз, никому ничего доброго не сделал. Однако и на него будто бы ложился отсвет доброй славы Мясника и Делы. Даже Торчок — дурень и вороватая бестия, а и к тому относились с симпатией, жалели убогонького.

Как-то вечером, когда Гедор снова явился к Медузе обновить магию в амулетах, колдун, криво скалясь, поведал, что старшины уже совещаются между собой, как бы половчей собирать деньги уважаемому мастеру Гедору.

— Ишь ты, — удивился Мясник. — Эти-то чего заботятся? Я думал, им, наоборот, не по нраву окажется, что мелкие людишки ко мне льнут. Это ж как бы в обход их, получается.

— Тоже верно. Но ты не все понял, — стал объяснять Рудигер, раскладывая на столе медальоны и перстни Мясника. — Они верно поступают.

— Объясни-ка?

— Погляди, у них власти настоящей нет. Власть — у сеньора.

— Ок-Дрейс? Да он же здесь и не появляется. Медуза, ты чего? Все деньги проходят через цеховых старшин, а у кого деньги — тот и сверху!

— Я не знаю, как тебе еще объяснять… Старшины не имеют настоящей власти, они между сеньором и своими мастеровыми. Они привыкли, приспособились крутиться в этом узком местечке. Если их место займешь ты — они потеряют много. Если людишки сами сговорятся тебе платить, выйдет, что их, городских старшин, выперли из того узкого местечка, о котором я тебе толкую. Деньги пошли в обход.

— Ну так я же об этом!

— А если ты станешь получать денежку через них, — гнул свое Рудигер, — они в своей малюсенькой вотчине останутся. Им все равно, кому отдавать, ок-Дрейсу или тебе, лишь бы через них монета шла по-прежнему. Деньги им не принадлежат, хоть так, хоть этак! Но они довольны тем, что имеют.

— К рукам прилипает, небось. Когда деньги в одном месте принял, в другом отдал, не может толика не прилипнуть.

— Да, это само собой! — в голосе мага была досада. — Ну как ты не видишь? Мясник, ты вот думаешь, мастеровые внизу, господин вверху, а городской Совет — посередине, между тех и этого.

— А разве не так?

— Нет, не так. Совет, хоть и между, а служит своим мастеровым так же, как и ок-Дрейсу. Вот они и вынуждены угождать и рыцарю, и собственным подручным. Если подручные дозрели тебе платить, они, цеховые старшины, вынуждены это желание угадать и придумать, как бы его исполнить. Если они не угодят — потеряют многое. Местечко свое утратят, то самое узкое местечко, где у них к пальцам монетки прилипают. Понял теперь?

— Нет, не понял, слишком сложно. Медуза, ты как-то запутываешь простые вещи. Зачем?