Весенние игры в осенних садах

Пробивание целочки – акт, исполненный истинного драматизма. Существует бесчисленное количество мужчин, которые за всю жизнь не повстречали ни одной невинной девушки. Не знаю, за что меня Бог наказал, но судьба посылала мне преимущественно целочек. Я понял, что этот крест надлежит нести с достоинством, и я нес его, не жалуясь, однако же и не млея от восторга. Добродетель – это нечто такое, что соединяет девушку с Пречистой Девой, и, потеряв ее, она разрывает священную связь. Тоненький лепесточек целочки, словно мембрана в ухе, чутко принимает сигналы из космоса и посылает обратно, когда вы ее пробиваете, в небесах происходят необратимые катаклизмы. Поэтому девушка, угостившая вас своей добродетелью, отчего-то считает, что после этого вы становитесь как бы вечным стражем ее влагалища. До сих пор мне приходится выслушивать любовные стенания своих прежних подруг, в чьих влагалищах я прописан уже навеки.

Если гетман Хмельницкий держал Збараж в осаде целых полгода, то Верину фортецию я взял за месяц. Перед тем мы исправно занимались оральным сексом, что для Веры было в порядке вещей.

– Все вы, мужчины, одинаковы, – говорила Вера. – Вам бы только своего добиться. Пока ты не лишил меня девственности, я знаю, что ты меня не бросишь. А если лишишь и бросишь, то как я объясню все своему мужу?

– Думаешь, он будет тебя допрашивать?

– Почему бы и нет? Это его право.

– Тогда он дебил. Ты найди себе такого мужа, чтобы он не комплексовал по поводу того, что у тебя был кто-то до него.

– А разве бывают такие, что не комплексовали бы?

Я хотел ответить: «Конечно! Я такой!» – но удержался.

– Это очень больно? – спросила она, когда я наконец уговорил ее отдаться по-настоящему.

– Да нет, а если перед тем хорошенько выпить, то вообще ничего не почувствуешь.

– Обманываешь ты меня. А вот мама говорила, что это очень болезненно и кровь течет.

– Ты бы еще бабку свою спросила.

– Я спрашивала, но бабушка уже не помнит.

Через некоторое время она все же решилась.

– Может, мы попробуем чуть-чуть, хорошо? Если мне больно станет, я скажу.

Я согласился, но только обнял ее, как она спохватилась:

– А что, если пойдет кровь? Нужно что-нибудь подстелить.

– Подложи под себя книгу. Я потом буду хранить ее как реликвию.

– Издеваешься? С книжкой неудобно.

– А полиэтиленовый пакет сойдет? – спросил я, теряя терпение.

– Нет-нет, он слишком мал. Ведь неизвестно, сколько крови я потеряю.

Пришлось мне сходить на кухню, снять со стола клеенку и учтиво разостлать ее на постели.

– Ой, она такая холодная! – съежилась Вера. – И почему так колет?

– Это хлебные крошки, ничего страшного.

– А что там такое мокрое?

– Наверное, кофе.

– Что ты делаешь? Зачем ты меня переворачиваешь?

– Успокойся. Пробивать целку лучше сзади.

– Это правда? Впервые слышу.

– Доверься мне.

– Ой, мы забыли выпить.

Скрежеща зубами, я налил ей полный стакан вина, и Вера выпила его легко, как воду.

– Погоди, – сказала она, – я еще не опьянела.

Для большей уверенности я влил в нее еще один стакан. И только после этого начал проникать в святая святых. Как и следовало ожидать, опасения Веры оказались напрасными, боли она не ощутила, а крови было, словно кот наплакал.

– Признайся… я у тебя была первой целкой? – спросила Вера, скользя указательным пальцем по моей волосатой груди.

Если обесчещенная вами добродетель любопытствует, была ли она для вас первой, не разочаровывайте: все равно она не поверит. Однако же мне в моем возрасте врать не пристало, и я сказал, что первой целкой была моя жена. И Веру это вполне устроило.

4