Весенние расследования

— Ничего, сочтемся, мы ведь партнеры.

Тем временем Настя с Василием повязали умными наручниками всех участников нападения: банду из шести собакенов, которой, скорее всего, управлял Корсар XVIII. Жаль только, что коты, на которых мы изначально охотились, так и ускользнули.

Затем было следствие и суд. В межвидовом следственном комитете установили, наша осведомительница, кошка-наркоманка Досси, одновременно работала и на банду Корсара XVIII, его тоже снабжала информацией. От нее он узнал: она слила нам инфу о том, что коты собираются ночью в Солнечном парке охотиться на соловьев. И в голове боксера созрел план, как поквитаться с нами. Он так и не забыл свой первый арест и до сих пор копил к нам четверым дикую злобу.

В итоге получился такой расклад: ничего не подозревающая банда котов в ту ночь охотились на соловьев, мы с Мухтаром XIV и двумя людьми сидели в засаде, поджидая эту шайку, а собаки во главе с Корсаром XVIII выслеживали нас.

К счастью, сказалась наша спецназовская подготовка, и нам удалось справиться с шестерыми могучими псами. Все они в итоге пошли под суд. Корсару на сей раз не удалось отвертеться, закосив под ненормального, несмотря на всех адвокатов, ведь психи банды не сколачивают и преступления не планируют. Получил он по верхнему пределу срока, которые предусмотрены для собак за бандитизм и вооруженное нападение: семь лет строгого режима с отбыванием наказания на лунных рудниках. Вот и пусть повозит там в качестве ездовой собаки тележку с лунным реголитом.

Котов, которые в ту ночь хотели задрать соловьев, мы так и не арестовали. Камеры в парке позволили установить их личности. Ими оказались богатые мажоры из самых модных кошачьих кварталов Метрополиса; Бибирева и Отрадного. Однако — не пойманы, не воры. Взять их с поличным нам не удалось.

Ничего, мы еще когда-нибудь встретимся, если, конечно, мажорские коты-бандиты не оставят свой поганый промысел.

Альбина Нури Белый шум

— От остановки — пять минут, район зеленый и тихий, соседи спокойные. Сантехника, газовая плита, холодильник — все исправное, мебель есть, посуда тоже. Заезжай и живи, — бодро стрекотала сотрудница агентства «Уютный уголок», предлагая Галине снять квартиру на улице Дробышева.

Кто был этот Дробышев, Галя понятия не имела, но, по всей видимости, не такой уж выдающийся гражданин, если его именем назвали крошечную кривую улочку на окраине города.

Квартира находилась в двухэтажном кирпичном доме послевоенной постройки. Из удобств имелись туалет и раковина с холодной водой, а вот горячей воды и душа не было. Проблему с мытьем каждый жилец волен был решать по-своему: хочешь — устанавливай душевую кабину и подключай бойлер, хочешь — в баню ходи по субботам, а хочешь — с тазиком упражняйся.

Мебель в квартире была древняя: недостаточно старая для антиквариата и музея, но вполне созревшая для свалки. Посуда примерно такая же. Одно правда: до остановки близко, сел на автобус — и минут через двадцать на работе. Отрабатываешь зарплату, которой только и хватит, что на эту однокомнатную конуру с кухней, где двоим тесно.

Однако Галя была оптимисткой. Осмотревшись, она бодро сказала себе, что и в таких местах люди живут. Все выходные драила квартирку: окна, полы, светильники, мебель в комнате, кухонные шкафы, крошку-холодильник и плиту. Подклеила отстающие от стены обои, убрала на антресоли старые кастрюли, треснутые тарелки, чашки с отбитыми ручками и выцветшие шторы, больше похожие на половые тряпки (выбрасывать из квартиры ничего не разрешалось). Расставила на полках свою посуду, книги, милые сердцу сувениры и фотографии, повесила занавески, кухонные прихватки и полотенца. Квартира стала выглядеть обжитой и уютной.

— Бедненько, но чистенько, — вслух прокомментировала Галина и посмотрела на старинный черно-белый снимок в рамке со стеклом, который сняла со стены и убрала на дальнюю полку шкафа. — Надеюсь, вы не сердитесь.

Женщина, причесанная по моде сороковых годов, с поджатыми губами, темными, как чернослив, глазами и острым носом, смотрела строго, даже сурово. Это, видимо, и была прежняя хозяйка квартиры. Наследники (какие-то дальние родственники) после ее смерти решили не продавать, а сдавать доставшееся им жилье.

— Зато не в общаге, все свое, — сказала по телефону лучшая подруга Настя. — На следующей неделе приду, отметим новоселье.

— Вот не жилось тебе дома, ютишься в коробке, — вздохнула мама.

Дома — это в деревне, почти в ста километрах от города. Мама надеялась, что после окончания финансово-экономического института дочь вернется в родные пенаты, выйдет замуж за Петю Прохорова, который давно по ней сохнет, детей родит. Все как у людей. И работу можно найти — на почте, например. Там и вакансия есть.

Но Галя готова была жить где угодно, лишь бы не в медленно умирающей Осиповке, да еще и рядом с Прохоровым, который двух слов не мог связать без мата.