Весенние ветры

— Послезавтра Градена казнят. Я сумел убедить князя, что именно его сводный брат организовал на него покушение и поставил Шегер и Анторию на грань войны. Мечты о троне до добра не доводят. Дурак, подождал бы годик-другой, подсыпал бы понемногу яда в еду — и смерть Юсфена во время очередной попойки… то есть званого ужина ни у кого не вызвала бы подозрений. А Вам, Зара, сегодня же принесут официальные извинения и что-нибудь подарят. За пережитое волнение. Несомненно, что-то ценное. А теперь немедленно спать, господа маги, на вас же без слез смотреть невозможно!

Глава 26

Анторийцы задержались в Шегере всего на один день: ради торжественных благодарственных речей князя Юсфена. Произносил он их в постели, обложенный горой подушек. С его слов выходили, что амнистированная псевдоотравительница и её начальник — по меньшей мере, боги. Оба реагировали на дифирамбы одинаково: мечтали, чтобы словарный запас князя скорее иссяк, или пришел лекарь и вежливо попросил их уйти. Эрш 'держал лицо', важно сидя в кресле у изголовья кровати, застыв, словно каменное изваяние с подчеркнуто вежливо-нейтральным выражением. Зара же с тоской глядела в потолок, покусывая губы.

Наконец официальные извинения были принесены и приняты с заверениями, что этот прискорбный случай никак не скажется на отношениях Шегера и Антории.

Видимо, чтобы совсем никак не сказался, сеньорите Рандрин, вновь рассыпавшись в извинениях, преподнесли 'скромный подарок', который она не в состоянии была поднять. Разве что с помощью магии.

Вежливо отказавшись присутствовать на казни преступника, анторийцы отбыли в Айши.

Меллон с трудом закрыл за Зарой дверь и с облегчением вздохнул. Иногда ее бывает слишком много для него.

Ее характер, ее напористость, непреклонность, полное игнорирование общепринятых норм и условностей в угоду своим желаниям порой пугали, загоняли в тупик. Чувствуешь себя трепыхающейся в силке птицей. Но как ей объяснить, что нужно проявлять гибкость, не давить на него, не подталкивать к краю пропасти, где нужно немедленно принимать одно единственное, верное с ее точки зрения решение.

Да, тяжело с ней, но и без нее тоже. Зара ведь бывает и другой: ласковой, заботливой, слабой, когда хочется сделать все, чего она пожелает.

Что поделаешь, придется привыкать и надеяться, что со временем девушка станет мягче, перестанет командовать им. Она получила урок, он должен пойти ей на пользу.

Маг улыбнулся, прошел в спальню и, не раздеваясь, разлегся на кровати.

Как же приятно снова оказаться дома! И вдвойне приятно, что нудная документация отныне не будет единственным его собеседником долгими зимними вечерами.

Он подумал о Заре и в который раз удивился причудливым играм судьбы.

Надо же было такому случиться, чтобы именно его назначали ее телохранителем! Интересно, а сеньор Тардес знал о его давних романтических отношениях с дочерью Советника? Что-то Меллону не верилось, чтобы это было простым совпадением. Завтра нужно будет спросить у Аглаи, секретаря Тардеса: она, наверняка, в курсе. Может статься, что это была просьба самого Рандрина: уж он-то точно знал о влюбленности собственной дочери. Помнится, он даже ему посочувствовал, встретив возле своего дома. Зара тогда не желала простить его, делала вид, что Меллон Аидара навеки перестал для нее существовать. А на самом деле любила.

Зара Рандрин любит, чтобы все всегда было так, как ей угодно, в этом-то и проблема.

Почувствовав, что начинает дремать, маг умылся, разделся и лег. Завтра предстоял трудный рабочий день: отчет о проделанной поездке. Только сегодня вернулся в Айши, а начальство уже требует к себе. Ничего, отчитается и возьмет пару выходных: нужно привести себя в порядок и отдохнуть, в Департамент лекарских дел заглянуть: пусть посмотрят, все ли правильно срослось и затянулось. Не то, чтобы он не доверял знаниям Зары, но в последнее время ее интересовало не состояние его ран, а нечто другое. Только присутствие начальника и Карана удерживало ее от того, чтобы сэкономить на комнатах.

Меллон усмехнулся: примерно вести себя любимая все равно не могла. Стоило им хоть на минутку остаться наедине, как ее руки начинали блуждать по его телу. Мягко отстранишься — обидится. Да и целовалась она совсем не так, как прежде: намного умелее. Где только научилась, или это у нее в крови? Зная ее отца…

Впрочем, Зара и действовала, как ее отец: смело, напористо, решительно. Если нельзя ночью, то можно вечером, в сумерках. Уходила гулять за деревню и, немало не смущаясь, что их может кто-то увидеть, пыталась продолжить начатое в Шегере.

Разумеется, он протестовал, говоря, что так могут поступать только опустившиеся простолюдинки. В ответ она смеялась и возражала, что, во-первых, сама наполовину простолюдинка, во-вторых, выросла в деревне, где все так делали, и, в-третьих, что раз они любят друг друга, то в этом нет ничего постыдного.