Весенние заморозки (СИ)

Что там на самом деле происходило, ни Лорбаэн, ни кто другой из воинов в авангарде не имел ни малейшего понятия. У них была своя задача, возможные же преследователи были заботой Таларика и Атранека Экмарена. О графе Гиссе уже редко кто вспоминал, хоть тот и оставался номинально предводителем южной армии. Люди сплотились вокруг молодого темника, который единственный во всем войске потрудился не потерять присутствие духа после разгрома на южном берегу. Он говорил, куда идти, он загружал воинов работой, избавляя их от ненужных размышлений, он единолично принимал решения, и если другие военачальники внешне порой и возмущались этим, то в душе, скорее всего, они были ему благодарны. Никто из них после поражения не смог придумать ничего путного, а Таларик сумел не только разработать план, но и осуществить его.

В предрассветных сумерках авангард вышел на окраины Дассига. Вместо осторожной разведки истонцы промчались мимо утопающих в цвету яблоневых садов, мимо одноэтажных домиков за низкими заборами, мимо неряшливых палаток беженцев, многочисленных подвод и куч мусора, этими беженцами оставленных. Напротив спускавшейся к пристани на берегу широко разлившегося здесь Арриса дороги остановились, командовавший авангардом вождь разделил конницу на четыре отряда. Два должны были обойти город справа и слева, оставляя пикеты и задерживая всех, кто попытается его покинуть, еще один должен был пройти по тракту дальше на восток и разведать, что там творится. Оставшемуся, самому большому, предстояло войти в город и поставить его жителей перед фактом, что у них теперь новые хозяева. Жечь, грабить, убивать и насиловать Таларик строжайше запретил, и истонцы готовились решать задачу непривычными для них средствами - убеждением и демонстрацией силы. Лорбаэн же готовилась переводить угрозы завоевателей на миакоранскую речь, а жалобы завоеванных - на истонский диалект.

Глава 9.

Дигбран. Сказание о семье и долге.

Поля, сады и огороды на окраинах Дассига были тем еще лабиринтом. Солнце успело, едва поднявшись над горизонтом, скрыться за плотными облаками, когда Дигбран наконец определился с путем, который приведет его к стану герцога. Дороги и тропки, что встречались до сих пор, сильно заворачивали на запад. Этот же путь отклонялся к северу.

Перед ним было чистое поле. Город и предместья, кое-где вытянувшиеся наподобие языков, уже просыпались, крестьяне ковырялись в огородах, а пастухи гнали стада коров на выпасы. Картина мирного утра Дигбрана и обманула. Послав коня рысью, он быстро оставил позади прикрытие яблоневых рощ и оказался на открытом месте. Услышав же крики, придержал коня и обернулся.

Отряд всадников в рогатых шлемах и черных шкурах приближался с востока. Они тоже заметили Дигбрана. Некоторые из истонцев уже скакали к нему.

Выбор был прост: уходить от погони в городе или продолжать путь. Возвращаться Дигбрану не хотелось - если дикари оцепят Дассиг и с юга, и с севера, второй раз его покинуть будет куда сложнее. Кроме того, пережидая погоню, он непойми на сколько задержится. А ему следовало спешить, чтобы успеть предупредить герцога о появлении южан. Дигбран направил коня на север.

Крики истонцев стали громче. Конь под бывшим воеводой был свеж и легко набрал ход. Преследователи пока тоже удерживали сохраняли скорость. Ветер свистел у Дигбрана в ушах, руки вцепились в поводья. На некоторое время он снова почувствовал себя молодым и полным сил. Ясное дело, что ощущение это было обманчивым, однако оно позволило ему держаться. Погоня постепенно отставала.

За полем дорога ныряла в балку, густо заросшую лесом. Огибая рощи на дне балки, она взбиралась на противоположный склон, но Дигбран уверенно свернул в заросли. Ему предстоял долгий путь, и силы коня следовало поберечь.

Миновав первую же рощу, он проехал по опушке и углубился в густой тальник. Конь мягко ступал по мху, и ничто вокруг не заглушало голоса преследователей за его спиной. Но, поначалу приблизившись, они с каждым шагом лошади становились все глуше. Дно балки неторопливо поднималась вверх.

На месте преследователей Дигбран обложил бы заросли сверху, расставив дозорных на чистых от леса склонах, и ждал, пока одинокий всадник высунется наружу. Поэтому, встретив на пути заросший ежевикой овражек, бывший воевода спустился по нему как можно глубже, спешился и стал ждать. Если истонские дикари всерьез вознамерились его догнать, они устроят облаву. Если нет - уйдут. Могут и по следу пойти, но Дигбран рассчитывал услышать их раньше, чем преследователи окажутся слишком близко.

Лес молчал, погода постепенно портилась. Криков истонцев он не слышал уже давно, однако для верности выждал как следует и только потом отправился в путь. Когда Дигбран поднимался по северному склону балки, упали первые капли дождя. Небо затянуло тучами, они стремительно неслись на запад, клубясь и вызывая желание как можно быстрее спрятаться под крышей. В другое время он так бы и поступил. Скачка в ливень - не для его старых костей, что уже почуяли сырость и поднывают.