Весенние зори

Новые звери и птицы подросли, возмужали, научились избегать опасности, подкрадываться к добыче и нападать из засады. Лиса и лисята всегда были сыты, и юные зверьки чувствовали, как с каждым днем у них крепче делались мускулы, изощрялись отвага и хитрость. Их жизненный опыт увеличился. Они отходили от своей норы на довольно большие расстояния, инстинктом находя дорогу обратно, и охотились за мышами. В этой охоте они доходили до самозабвения, не думали об опасности; писк мышей действовал на них возбуждающе, и, заслышав его, лисята забывали обо всем. Не менее страстно охотилась за мышами, или, как говорят охотники, мышковала, старая лиса, и от нее молодые много переняли и многому научились.

Лисят из шести осталось четверо. Один еще в начале мая неизвестно отчего зачах и умер, а другой однажды не вернулся с охоты за мышами, и его семья не знала, что с ним и куда он исчез. Как более слабый, он оказался недостаточно подготовленным для жизни, недостаточно осторожным, и смерть подстерегла его в одном из глухих мест Казенника.

6

Лето достигло наибольшей своей силы, пышно распустилось, отдало лесам, полям, болотам все, что только могло отдать, — всю мощь солнца и все живительные соки земли. И, совершив это, начало утихать, увядать незаметно, все еще полное жизни, но почувствовавшее уже полноту и тяжесть созревающих плодов, возмужавших и окрепших зверей и птиц и незаметное пока, но неизменное уменьшение дня и увеличение ночи.

Начались покосы. Над Казенником носился медовый аромат скошенных трав, подсыхающего свежего сена, и вокруг звучали задорные, веселые голоса и песни. Крестьяне деревень Короткова, Острова, Коровина косили в лугах, и с раннего утра до позднего вечера в воздухе слышались пение кос, скрип телег, ржание лошадей и голос человека. Сначала это пугало живущих в Казеннике, потом, когда эти звуки не делали вреда и продолжались неделю подряд, привыкли к ним. Так же беззаботно с вечерней и до утренней зари скрипел коростель, бесшумно летали глазастые совы, а в бору на холме ухал филин.

Прошло первое августа, наделавшее столько переполоху в Казеннике и унесшее немало жизней. Отзвучали частые выстрелы, рассеялся пороховой дым, и понемногу улеглось беспокойство и исчез холодный ужас у обитателей болот. И после того дня, когда в кустах и камышах лазили собаки, ведя за собой человека, страшным громом убивающего встречающихся на его пути, они стали вдвое осторожнее, вдвое пугливее и при малейшем подозрительном шорохе прятались в чащуге и в непролазных тростниках. Многие из птиц, подраненные и недобитые, мучились в заводях и затонах, с трудом выздоравливали, искалеченные, или умирали в тиши болот, под ласковым солнцем, в веселой игре зеленых светотеней.

А увядание лета шло сильнее и сильнее. Укорачивались дни, и ночи делались свежее. Холодное дыхание далекой еще осени начинало витать над землей.

7

Пожелтели и покраснели перелески, запестрели палевыми пятнами различных тонов и оттенков. Как будто кто-то обмакнул исполинскую кисть в желтую краску и окропил ею перелески, потом в багряную, багровую, золотую — и снова окропил. И запестрели, разукрасились березы, клены, осины, наступили звонкие прозрачные дни. Осень справляла поминки по умершему лету, и траурными флагами похорон был цвет нежно-палевый и золотой.

По утрам и по ночам хрустели под легкими шагами зверей тонкие корочки льда, а к полудню пропадали, таяли. Солнце жидким тепловатым золотом растопляло их, и под его изменившимися лучами грелись в полдень на куче опавших листьев возмужавшие лисята. Птицы собирались стайками, оживленно перекликались, как будто советуясь перед отлетом в теплые края. Одними из первых тронулись журавли. Их угольники поплыли высоко-высоко под белыми кудрявыми облаками, наполняя голубое небо печальными кликами. Скроются из глаз улетающие птицы, но голоса их долго еще звучат в ушах и сердце, и волнуют, и напоминают что-то далекое и ласковое.

Увядала природа, предчувствуя скорую суровую зиму, но это увядание было так же роскошно и красочно, как и весеннее пробуждение; только тихая непонятная грусть сквозила во всем, все насыщала и чаровала: и небо, и землю, и деревья, и травы.

С каждым днем крепчают утренние морозы, и вот наконец наступает время, когда и в полдень не тают в лужах корочки льда. Пустеет и глохнет Казенник, улетают птицы, осыпаются листья, яркими шуршащими коврами устилающие землю. В начале октября в окрестных полях зазвенели собачьи голоса, неутомимые гончие погнали зайцев, забухали в морозном воздухе ружейные выстрелы. Шумом и гамом наполнились засыпающие перелески. Этот шум и выстрелы волновали и пугали лис. Они забирались в чащи, в тростники, путали следы в надежде обмануть собак и, охотясь за мышами, тетеревами и рябчиками, не забывали об осторожности.