Весенний марафон

– Катюша, пойми, девочка, гитара – это хорошо, но он человек не нашего круга, – увещевала ее мама, а ей казалось это смешным и устарелым – «свой круг»! Свой круг – это лопоухие и самодовольные мальчики-стажеры из папиной адвокатской конторы? Или худосочные нудные аспиранты из маминого Института народного хозяйства, вуза для торгашей, как презрительно называли его те, кто не сподобился туда пролезть через сито вступительных экзаменов? Нет уж, увольте, если на то пошло, люди ее круга – это журналисты (конечно, все гениальные, которым море по колено, которых – в дверь, а они – в окно), интеллектуалы с физтеха, блистающие в институтской команде КВН, геологи, которые, как Олег, берут в руки гитару – и тогда все девчонки в компании отчаянно завидуют ей, Катерине, потому что это ЕЕ знакомый.

– Мама, он окончил МГУ! – пыталась Катерина приводить понятные маме аргументы.

– Это прекрасно, – соглашалась мама. – Но почему он не остался в Москве? И кем он будет через пять лет? Все в палатках ночевать? Сейчас такие обстоятельства, что в ближайшие годы нормально жить будут юристы, экономисты, а не учителя и не геологи. Может быть, это и несправедливо, и неправильно, но это так. И где вы будете жить? Нам зять в дом не нужен, уж извини. Мы готовы помогать тебе, но не твоему мужу.Папа помалкивал, соглашаясь. Он всегда соглашался с энергичной и умеющей подобрать нужные слова мамой. Он-то знал по опыту, что в таких вопросах мама всегда оказывается права. Катерина это тоже поняла, но гораздо позже. Теперь все эти мальчики, которые были «из ее круга», стали известными в городе адвокатами, мамины аспиранты, забросив науку, ушли в банки и консалтинговые фирмы и уже ворочали большими деньгами. Они строили коттеджи в загородных поселках и летали отдыхать на далекие острова, названия которых звучали как музыка. Их дети учились в частных школах и вместо продленки занимались верховой ездой. А их жены гордились своими мужьями, как призовыми лошадьми, и были не прочь прихвастнуть их успехами при любом удобном случае.

– Мужчина должен идти вперед, – говорила мама. – Ты это поймешь, но позднее. Иначе он перестает развиваться как личность.

Папа опять кивал. А Олег старался пореже заходить к тестю и теще, изобретая разные предлоги. И к этому все быстро привыкли.

Катерина тоже поначалу очень рассчитывала, что Олег будет «идти вперед». Вот закончит юридический, куда поступил по ее настоянию, потом поменяет работу, а папа поможет. И он тоже станет востребованным и известным, а она будет им гордиться, сравнивать с другими, «из их круга» – и гордиться. Не вышло. Еще один диплом Олег получил, но работу не поменял и продолжал работать «по специальности», мотался по командировкам и возвращался домой, пропахший чужими странными запахами, совершенно не похожими на дорогой парфюм ее нынешних знакомых. К тому же старые студенческие компании, в которых он блистал бардовскими песнями и остроумными шутками, давно распались, а новые компании у них были разные, там блистали другие и совсем другими талантами.

Так что Светка права – дело не в деньгах. Просто они стали чужими людьми. Разными. Они развивались не параллельно, а в разные стороны. Вернее, она развивалась и шла вперед, у нее имя и престижная работа, позволяющая заводить нужные контакты. А он остался стоять на месте. «А кем работает ваш супруг?» – интересовались иногда у Катерины. И когда она отвечала, что геологом, изумлялись так, как будто она сказала – стриптизером. Хотя нет, в этом случае удивлялись бы меньше: стриптизеров сейчас, похоже, куда больше, чем геологов, и живут они не в пример лучше. А геологи, чертежники, слесари, электрики, повара, школьные учителя и музейные работники вроде снежного человека – кто-то где-то его видел, но мельком. Во всяком случае, в последнее время о них мало что слышно. И вот надо же – живой геолог, кто бы мог подумать. Да еще Катин муж, то есть приближен к «нашему кругу», как мило!

Но объяснять все это Светке Катерина, конечно же, не собиралась. Во-первых, потому что не любила изливать душу перед посторонними, а во-вторых… Она, если честно, и сама еще не совсем сформулировала себя, зачем уж ей так приспичило разводиться. Никто из «ее круга» на горизонте даже не маячил, муж, положа руку на сердце, был вполне среднестатистический, бывает и хуже. Но ведь и лучше бывает! А она, Катерина, достойна самого лучшего. «Л’Ореаль – ведь вы этого достойны!» – тут же услужливо пропела в голове тетенька из рекламы. Опять вышло глупо. Но в любом случае она в отличие от Светки, которая там наверняка заливается слезами, оплакивая свою неудавшуюся семейную жизнь, сама решает, как ей поступать.

…Дашка повернулась на другой бок и что-то пробормотала. Катерина взглянула на часы – второй час. Вечер прошел гаже некуда. Но уже ничего не поделаешь, надо лечь спать, чтобы этот день поскорее закончился, – решила Катерина. И тут раздался стук в дверь. Она подскочила от испуга. За дверью стояла Светка в своем драгоценном – как его там? – жилете с рукавами. Глаза ее горели лихорадочным блеском.