Весенний марафон

Щенок молчание Василия понял по-своему. Он переступил толстыми лапами, разочарованно опустил голову, как-то совсем по-человечески ссутулился и снова тоненько и безнадежно заплакал. Василий не выдержал, схватил его поперек толстого пуза и поволок в дом. Обессилевший от переживаний щенок не сопротивлялся, свесив лапы и полузакрыв глаза, а может, решил для пущей убедительности притвориться, что упал в обморок от голода и усталости. И только кряхтел, пока Василий мыл его с мылом, поставив в тазик, и тер полотенцем. Уже потом, когда новый знакомый держал его, мокрого, в коконе из большого старого махрового полотенца, он решил наконец удостовериться, что у того серьезные намерения. Щенок высунул мокрую голову с торчащей в разные стороны шерстью, энергично покрутил мордочкой, так что уши взлетели и захлопали, посмотрел Василию в глаза и робко спросил: «Ну что?»

– А что? – понимающе кивнул ему человек. – Будем жить. У нас с тобой вся жизнь впереди. Меня Василием зовут. А тебя… потом придумаем. Пока будешь – пес. Ты есть хочешь, пес?Пес обрадованно кивнул и лизнул его в ладонь. Ладонь была теплой, твердой и шершавой, с желтыми бугорками мозолей, и пахло от нее вкусно и успокаивающе. Хозяином пахло. Пес еще раз понюхал, запоминая, и неожиданно для себя уснул, так и не дождавшись обещанной еды – все-таки он был еще совсем ребенок. А Василий как последний дурак еще битый час сидел в кресле в неудобной позе, согревая и даже зачем-то укачивая щенка, который разоспался и сопел носом, совсем как человек. Потом, смеясь над собой, перетащил свое чисто вымытое и пахнущее земляничным мылом приобретение на кровать и сам улегся рядом, дав себе слово, что воспитывать собаку в строгости начнет с завтрашнего дня – и уснул совершенно счастливый.

Катерина с трудом втиснула свою «девятку» между крошечным, как будто игрушечным фисташкового цвета «мерседесиком», из салона которого обиженно пялились два зеленых же плюшевых мишки, и солидным, похожим на майского жука из детского мультика, золотисто-коричневым красавцем «инфинити». Вообще-то на этой парковке у навороченного магазина, в котором продавщиц, охранников и уборщиц было раз в десять больше, чем покупателей, ее «девятка» выглядела замарашкой, решившей поглазеть с улицы на витрину богатого магазина. Конечно, от такого бы симпатичного «мерседесика» она бы не отказалась, хотя, если уж выбирать, она предпочла бы маленький трехдверный тойотовский джип. Даже черт с ним, пусть с правым рулем. Она уже приценивалась, и если взять кредит… Да, и платить потом лет пять. Тьфу! Вот как-то у других все и сразу, как полагается. А может, после развода родители захотят хоть чем-то утешить бедную, наконец-то взявшуюся за ум девочку? Мысль была настолько глупая и ей несвойственная, что Катерина очнулась от созерцания окружающих ее достижений мирового автопрома и повернулась к сидевшей рядом Светке. Светка, надо признать, была обворожительна в короткой светлой норковой шубке (на прошлогодних губернаторских выборах Бабину пришлось халтурить в двух штабах сразу, и он еще тогда грозился разводом, потому что Светка выгребла из дома все деньги подчистую, хотя дочери уже была обещана поездка на море). Но шубка была хороша настолько, что они, посоветовавшись, решили ее ничем не портить, и Светка оделась в черные брючки, черный тонкий джемпер, а из украшений – только длинная, почти до пояса, нитка серебристых бус. Получилось просто, дорого и элегантно.

– Слушай, у меня уже комплекс неполноценности из-за этой машины. Как бы разбогатеть и купить «лексус»? Как думаешь, пойдет мне «лексус»? – спросила она Светку.

Но ответа не получила. Светка сидела, судорожно сжимая в руках ремень сумочки (а вот это с летней распродажи в «Дольче и Габбана», скидка двадцать процентов, но скандал в семействе Бабиных все равно был еще тот). Широко раскрытыми глазами она смотрела на вспыхивающую неоновую вывеску «Ural fashion mаll», но никак не отреагировала, когда Катерина, проверяя наличие обратной связи, махала у нее перед носом растопыренной ладошкой. Так, понятно – девушка нервничает.– Свет, я все хочу узнать – что такое молл, даже в словаре смотрела – нет, – завела она разговор. – Све-ет! Бабина!!!

Светка, вздрогнув, очнулась, огляделась по сторонам и сказала:

– Поехали домой, а? Я все равно боюсь.

– Очень мило. Чего боишься-то? Он тебя на людях не съест. И я рядом буду. Ты с каких пор, дорогая моя, стала так мужчин бояться, аж до столбняка? Я раньше за тобой не замечала. Понятно, что ты верная жена, но не до такой же степени. Это, знаешь, уже патология…

Так и не получив ответа, Катерина поставила машину на ручной тормоз, перегнувшись, открыла дверцу со Светкиной стороны и принялась аккуратно, но настойчиво выпихивать ее наружу.

– Какие мужики? – вяло сопротивлялась Светка. – Где я их видела-то? Не на работе же… Я не умею. Я не пойду.

– Кончай, Светка, неудобно. Человек ждет. Ведешь себя как дурочка малолетняя. Зачем объявление подавала?

– Я же не знала… Я думала, просто так… Пошутить. И Женьке назло.