Весенний марафон

Щенок, положив морду на лапы, лежал на разодранной в мелкие клочки газете и слушал заливистые трели телефонного звонка. Эта противная коробка звонила уже не раз и вчера, и сегодня с утра до вечера. Но сладить с ней мог только хозяин, а хозяин ушел еще вчера утром, и его нет до сих пор. Еда кончилась еще вчера, сегодня не стало и воды в пластмассовой чашке. Непорядок, вздохнул щенок и перевернулся на бок. Не говоря уже о том, что он с чистой совестью напустил в коридоре две лужи, и если хозяин будет ругаться, он скажет, что у него больше не было сил терпеть. Он, конечно, уже не малыш, давно приучился делать свои дела на улице и даже задирает лапу, как большой… но в последний раз они были во дворе вчера утром. От обиды щенок немного поплакал, потом на всякий случай сходил на кухню и заглянул в обе миски, но там ничего не появилось. Тогда он, вздыхая, пошел в прихожую, аккуратно обходя лужи, и улегся носом к самой двери – ждать.

Хозяин пришел очень поздно, когда в соседних квартирах уже затихли голоса. Больше не слышны были шаги по лестнице и скрежет лифта. От него опять пахло чужим запахом – не тем, что в первый раз, но все равно чужим. На этот раз ошалевший от счастья щенок не стал обращать на это внимания, он прыгал и лизал руки, визжал от счастья и падал на спину – голос был любимый и руки любимые, самые лучшие на свете, хозяйские!

– Прости меня, парень, – присев в прихожей на корточки, извинялся Василий. – Загулял я. Сам удивляюсь! Восьмое марта сегодня, женский день, сам понимаешь. А вчера седьмое было, да… Я зашел познакомиться и поздравить, кто же знал, что так выйдет. Понимаешь, пес, она такая!..

Василий плюхнулся в кресло посреди комнаты и закатил глаза к потолку, очевидно, ища там нужных сравнений. Не найдя, двумя руками изобразил нечто непонятное. Щенок сбегал в коридор и принес тапок.

– Да ты моя умница! – растрогался хозяин. – Совсем большой стал! А я, дурак! Ну извини… Так вот, я ей говорю – выходите, мол, за меня замуж. А она хохочет и говорит: сегодня, мол, ЗАГС закрыт и завтра тоже, а вы что, без штампика ничего не можете? Это мне, представляешь?! Ну, я и… Без штампа, в общем. А чего?

Глаза Василия затуманились приятными воспоминаниями. Он потряс головой, прогоняя неуместные видения, и пообещал:

– Но я на ней все равно женюсь! Такая женщина одна на тысячу, понимаешь? «Ах, какая женщина, кака-ая женщина, мне б таку-ую-ю!» – получилось немного фальшиво, но Василию все равно понравилось. – Что нам с тобой пироги? Пироги мы сами печь научимся, правда, пес? Еда в семейной жизни – не главное. Главное – это… – Василий опять посмотрел на потолок, и на этот раз его осенило. – Это любовь! А с Людмилой – ну та, с пирогами, помнишь? – мы с тобой едва не ошиблись. Тоже придумал – едва не женился на первой попавшейся. Та вообще-то ничего. А эта-то – ух!

И Василий опять помахал в воздухе руками. Щенок подумал и принес из кухни свою вылизанную до блеска миску. На этот раз хозяин все понял правильно, заохал, побежал на кухню и налил воды. Щенок напился так, что раздулись бока… и тут же, к своему ужасу, напустил лужу. Но хозяин ругаться не стал – они побежали гулять, и щенок долго носился по тихому заснеженному двору, где почему-то было светло, как днем, но все машины и большие собаки куда-то подевались – красота! А потом они вернулись в тепло и наварили пельменей, наелись от пуза и легли спать. Хозяин сам похлопал по кровати ладонью, приглашая щенка запрыгнуть – ему хотелось поговорить, рассказать о своем счастье… Под восторженный и сбивчивый рассказ пес блаженно уснул, радуясь, что жизнь наконец-то вернулась в привычное русло.