Вещи, которые я хотела сказать (но не сказала) (ЛП)

“Хорошо”, - говорю я со вздохом, и она начинает прыгать вверх и вниз, как раз перед тем, как начать сильно кашлять.

Я веду ее к своей кровати и сажаю на край матраса, прежде чем достаю из рюкзака новую бутылку с водой и протягиваю ей. Она открывает крышку и делает глоток между приступами кашля. Потом еще один. Пока, наконец, кашель не останавливается.

“Мне нельзя перенапрягаться”, - говорит она, тяжело дыша. “Все еще прихожу в себя”.

“Чем именно ты болеешь?”

“Пневмония, а ведь еще даже не зима. Обычно все ухудшается пару раз в год.” Она улыбается, но улыбка слабая. “Тебе нужно привести в порядок волосы, прежде чем мы пойдем куда-нибудь. Это развалина.”

Я снова прикасаюсь к волосам, глядя в ближайшее зеркало, которое висит у меня на стене. Они действительно выглядят ужасно. Я вымыла их и сразу же заснула, так что это полный беспорядок. Плюс ко всему они все еще влажные. “Я заплету их”, - говорю я ей, поворачиваясь к ней лицом. “И переоденусь”.

“Не беспокойся о том, что надеть. Я пойду в этом.” Она машет рукой на себя. “О, это будет так весело. Будь готова. Я собираюсь задать тебе множество вопросов.”

Я улыбаюсь в ответ, но улыбка получилась натянутой.

Вот чего я боялась.

13 глава

Саммер

Ресторан, в который меня приводит Сильви, маленький и необычный. О, и забитый. Сегодня субботний вечер, и все на улице, тротуары в центре города загружены людьми, ожидающими возможности попасть в ресторан или бар. Сильви скользит в выбранный ею ресторан, как будто она здесь хозяйка, болтает с хозяйкой, как будто они старые друзья, и за считанные минуты находит нам столик.

“Это помогает, когда ты кого-то знаешь”, - говорит мне Сильви, подмигивая перед тем, как хозяйка ведет нас к нашему столику. Другие люди в тесном вестибюле смотрят на нас, когда мы направляемся в столовую, злясь на нас за то, что мы переступили черту.

Сильви не замечает их гнева.

Как только мы усаживаемся, она начинает рассказывает мне о своих любимых блюдах, давая рекомендации, основанные на том, что, по ее словам, мне нравится.

Она заказывает нам клубничный лимонад и жареный сыр на закуску, мой рот открывается в знак протеста, когда эти два слова слетают с ее губ. Она взглядом заставляет меня замолчать.

“Поверь мне. Это восхитительно.”

Яуверена, что наберу пять фунтов только засегодняшнешний ужин.

Слова моей матери преследуют меня повсюду, куда бы я ни пошла в отношении еды, особенно в ресторанах. Особенно те, в которых подают сытные, калорийные блюда. Моя мама такая худая, что супермодели из-за нее кажутся толстыми. Ее диета состоит из отпускаемых по рецепту лекарств и алкоголя — вот и все. Она редко ест. Раньше она страдала булимией, онапризналась мне в этом, когда мне было тринадцать, и я ела все, что попадалось на глаза. В те дни героинового шика, когда она была моложе, она не раз упоминала о них.

Это означает, что в середине девяностых она была в тренде.

Она считала, что у меня тоже были признаки булимии, но оказалось, что я ела как сумасшедшая из-за резкого роста. Я склонна к набору веса. Она рассказала мне летом, когда мне было тринадцать, когда я была ленива и проводила долгие жаркие дни в своей комнате, редко выходя на улицу. Мне нужно следить за тем, что я ем, и заниматься спортом. Она была пищевым тираном, следила за всем, что я клала в рот. Ворчала на меня, когда застукала меня за поеданием нездоровой пищи, что в то время было часто.

Теперь я обнаруживаю, что не могузаставить себя съесть хлеб или макароны, не услышав ее голос, звучащий в моей голове, и это ужасно. Я не толстая, но я никогда не буду такой худой, как мама. Или Сильви. Она такая худая, что я вижу голубые вены на ее бледных, тонких руках. Ее одежда висит на ней, как будто у нее нет мяса на костях, а лицо такое угловатое, скулы острые, как бритва. Ее маленький заостренный подбородок и этот пышный, поразительно розовый рот на фоне ее бледной кожи действительно выделяются. Она великолепна, как и Уит.

“Ты пялишься”, - говорит она мне, как только официант покидает наш столик.

Я моргаю, чтобы снова сфокусировалась. "Мне жаль. Просто ты такая...»

“Худая?”

“Нет”, - отрицаю я, хотя это правда. Она тонкая, как жердь. Я могла бы расколоть ее пополам. “Ты прекрасна”.

“О”. Кажется, она застигнута врасплох. И довольна комплиментом. “Спасибо. Я уже давно не слышала, чтобы кто-нибудь использовал это слово для описания меня. Все всегда так озабочены моим весом. Я знаю, что выгляжу как скелет. Мама назвала меня мешком с костями еще до того, как я вернулась в школу. Я принимаю протеиновые добавки, но от них нет никакого толку. Я не могу держать вес”, - улыбается она. Оглядывая комнату, как будто хочет, чтобы люди обратили на нее внимание, но никто из них этого не делает, что меня вполне устраивает. “Уит беспокоится обо мне, но я сказала ему, что в этом нет смысла. Я умираю.”

Мое сердце замирает при ее случайном упоминании о брате. В столь же небрежной манере она упоминает о своей надвигающейся смерти. “Я уверена, что твоя семья очень беспокоится о тебе”.