Вещие сны Храпунцель

Когда дочери исполнилось полгода, Юрий увольняется и уходит работать в так называемый ядерный могильник, кстати, давным-давно дезактивированный. Кем он туда устраивается? Сторожем! Хранилище находится в Московской области, далеко от его дома. Работа непрестижная, карьеры там не сделаешь, денег не заработаешь. Вопрос – для чего на неработающем предприятии сторож, прошу не задавать. Ответ на него мне неизвестен. По какой причине Юрий бросил то, что упорно строил? Ушел из института? Кстати, Карина осталась на прежнем месте.

– Странно, – согласился Костин.

– Очень, – подхватил Михаил.

– А потом он умер от пневмонии. Но лучевая болезнь часто поражает легкие, – договорил Энтин. – И вот еще одна загадка. Карина умерла почти сразу за супругом. От той же напасти.

– Ну, кое-кто может заразиться воспалением легких от члена семьи, – уточнил Вуколов, – это редко, но случается.

Дверь приоткрылась, показалась администратор Надя. Сегодня на ней было ярко-зеленое платье-футляр выше колена и все те же варварски роскошные ботфорты.

– К вам гость, – пропела она, – господин Маркс!

Надежда повернулась и исчезла, вместо нее в комнате появился мужчина – стройный, загорелый, шикарно одетый, пахнущий дорогим одеколоном.

– Здравствуйте, господа, – хорошо поставленным голосом произнес он, – я заинтригован приглашением в детективное агентство. Никогда не сталкивался с людьми вашей профессии. Впрочем, с полицией я тоже не общался, бог спас от столкновения с преступниками. Чем могу быть полезен?

Я решила взять на себя роль радушной хозяйки.

– Присаживайтесь. Чай? Кофе?

– Кофе моя слабость, – признался Владимир.

Я направилась к кофемашине, вызывать Надю, которая сегодня выглядела слишком великолепно, мне не хотелось. У нас в комнате для совещаний стоит агрегат, которым пользуемся мы сами. Мне нетрудно нажать на кнопку.

Я взяла из шкафчика чашку, поместила ее на подставку, ткнула пальцем в красную кнопку. Раздалось мерное гудение, включилась встроенная кофемолка. Я повернулась боком к аппарату и стала слушать разговор.

– Возможно, вы помните мальчика Сергея Кабанова? – спросил Костин.

– Кабанов, Кабанов, – забормотал Маркс, – подскажите, на каком он сейчас курсе? Студентов в моем институте не так много, это не МГУ. Но я читаю лекции только старшекурсникам, семинарские занятия не веду, зачеты, экзамены не принимаю. Есть парочка талантливых юношей, я взял их в дипломники. Но Кабанов? Если вы о нем спрашиваете, значит, он у нас обучается. Простите, я не обращал внимания на молодого человека. Но если он только что поступил, то я и не увижу его первое время, читаю лекции на третьем курсе.

– Сергей Кабанов школьник, – начал объяснять Володя, и тут раздался оглушительный звук.

С потолка посыпался град, я шарахнулась в сторону. Михаил вскочил и выдернул из розетки штепсель со словами:

– Кофемашину заглючило.

Костин вызвал Надю, велел ей убрать кофейные зерна, которые разлетелись по кабинету, и самой приготовить напиток. Я села за стол.

– Ангел мой, у вас в волосах застряла порционная упаковка сливок, – шепнул мне Энтин.

Я запустила пальцы в волосы. Сегодня определенно не мой день! Может, вечером зайти в салон и вернуться к старой короткой стрижке?

– Когда вы общались с Кабановым, он учился в школе, – сказал Костин. – Сережа любил читать. Вы давали ему книги.

Владимир улыбнулся.

– Маловероятно, что я заинтересовался общением с ребенком. О чем я мог с ним беседовать?

– Дело давнее, – подсказал Энтин, – вы тогда вроде работали в каком-то музее, снимали избу у Раисы Сергеевны Трошиной.

– Баба Рая! – воскликнул Маркс. – Милейшая пожилая дама. Все верно. Я вывез маму на свежий воздух, она страдала ХОБЛ, врач велел ей пожить в деревне. Ох, это и правда было давно! Мамы уже нет в живых. Но, если память мне не изменяет, вроде у бабы Раи была внучка… Девочка! Не мальчик. Хотя я могу напутать… Уж извините, но дети вне сферы моих интересов.

– Девочку звали Майя, – терпеливо продолжил Энтин, – у нее был друг Сережа Кабанов. Вы давали ему книги.

Маркс моргнул.

– Господа! Если речь идет о периоде, когда я из-за проблем со здоровьем матери жил в Подмосковье, то… это… ну… было более двадцати лет назад. Да, у меня всегда есть при себе интересная литература. Но… Сколько лет было тому ребенку, о котором вы ведете речь?

– Мальчик пропал, когда ему исполнилось четырнадцать, – подсказал Николаша, – но вы стали с ним общаться раньше.

Владимир сделал глоток кофе из чашки, которую безо всяких приключений доставила Надежда.

– Господа, я уже сказал, но повторю: дети не моя тема. Я не знаю, как с ними общаться, не обладаю талантом Макаренко и Песталоцци[3].

– Раиса Сергеевна сдавала вам свою избу, – начала я, – а сама вместе с Майей переселилась к соседке Олимпиаде. Сейчас Трошины живут в Италии. А Олимпиада на старом месте. Это она нам рассказала о вашей дружбе с Кабановым.

Владимир вернул чашку на блюдце.

– Рад слышать, что у Раисы все хорошо. Хотя я с ней почти не общался. Олимпиаду не помню. Господа, скажите прямо, зачем я вам понадобился?