Вещие сны тихого психа

Странно это звучит, но меня утешало, что мой страх — всего лишь крохотная частичка всемирного страха. Никогда не забуду, как был потрясен посещением старого замка на Рейне. Летом прошлого года мы с Галей совершили автобусную экскурсию «По замкам Рейна». Кобленц, скала Лорелеи, крутой изгиб сверкающего под солнцем стремительного Рейна и на самой макушке горы — древний замок. Замок-крепость! Глубокий ров, подъемный мост, железные ворота, прочные, из камня, неприступные стены, над замком — башня, последнее прибежище при обороне. Кругом леса, виноградники, приволье, божья благодать! А в замке бойницы, пушки, пыточная камера, цепи, копья, стрелы, котлы для разогрева смолы или масла, горки ядер, камней, темница для пленников. Памятник Истории? Да! Но и памятник СТРАХА! В состоянии которого здесь жили многие-многие поколения. Все продумано, чтобы защититься от смертельного врага. Отбить нападение и выжить! И это — среди благословенного самим Небом покоя и вечной Красоты! И подобных убежищ в разных странах по всей земле — не счесть! Земля, как следами оспы, покрыта этими знаками СТРАХА, разделена колючей проволокой на зоны, ощетинилась боеголовками ракет, нацеленных на самые крупные скопления людей — города! А что готовит взаимный СТРАХ для будущих поколений — страшно подумать! Воистину прав Иов: «О, если бы Ты в преисподней сокрыл меня, пока пройдет гнев Твой, положил мне срок и потом вспомнил обо мне!»…

(Из секретных записей.

Галя срочно вызвала Папу, и вертолет с Папой и Толей на борту уже под вечер приземлился на поляне, за густым кустарником. Валентин весь день пролежал на нарах, и только когда услышал рокот мотора, поднялся. Строгим хозяйским взглядом Папа осмотрел пещеру, муравейник (поразительно, но муравьи вернулись в него и снова, как ни в чем не бывало, вытаскивали плутоний из муравейника!), оценил причиненный ущерб — выяснилось, что его Инициатор почти не пострадал, лишь чуть-чуть накренился, что легко можно было исправить. Явно довольный, он не стал при всех разбираться с Валентином, пощадил самолюбие своего зама, но холодно, тоном рекомендации, которая сильнее всех приказов, «посоветовал» ему вернуться в Москву и заняться другими делами. С нами остается он, Папа, и неразлучный Анатолий. Следовательно, эксперимент с муравейником будет продолжен и доведен до конца! Иного от Папы я и не ожидал.

Теперь, когда Папы не стало, можно рассказать о нем подробнее. Теперь наверняка рассекретят его фамилию, но я это сделаю раньше! Его фамилия Парыгин, Павел Антонович, год рождения 1918. Отец его, Антон Карпович, сын потомственного врача, кончал Военно-медицинскую академию еще до революции. Участвовал во всех войнах, что выпали на его долю, но умер не от ран, не в лагере, а от запущенного аппендицита в своей же клинике, где проработал последние годы заведующим отделением. Был занят другими больными, о себе не думал…

Павел Антонович до войны поступил в Московский медицинский институт, на войну пошел добровольцем. Служил санитаром, фельдшером, помощником хирурга в санбатах, госпиталях, в основном по костно-черепным ранениям. После войны мединститут, Военно-медицинская академия, радиофизический факультет МГУ (заочно). Главный интерес — высшая нервная деятельность. Практическая ориентация — ее аспекты в интересах обороны, разведки, подавления «массовых психозов», читай демонстраций, вспышек насилия, протестов, восстаний… Система уже тогда была «озабочена», и спецдивизия генерала Баржукова это далеко не единственное военизированное соединение, созданное для этих целей.

Конечно, Галя рассказала Папе обо всем, что случилось здесь в последние сутки. И о роли Валентина — тоже. Говорила Галя, я в основном слушал, ведь и для меня многое открывалось только сейчас. Например, оказывается, Валентин пытался обмануть Галю, сказав, что договорился со мной о том, что включит Инициатор сразу после подъема платформы, а я, дескать, уже буду на лестнице, вне опасности. Он же отключил освещение и связь. Короче, был явный замысел избавиться от меня — вместе с муравьями. Про попытку насильно овладеть Галей в тот критический момент, за что получил палкой по роже, она умолчала. Об этом я узнал позже. Папа слушал хмуро, с явным недоверием. В конце концов, крайне раздраженный, хлопнул ладонью по столу.

— Есть вещи выше наших с вами отношений и эмоций. Подумаешь, муравьи! А интересы государства? Народа? А наша наука? Мы что тут, в игрушки играем? Думаете, другие не задумывались? Не болели душой? Стоп, стоп, стоп! Знаю, о чем вы. Подумайте лучше о соотношении ценностей: жертвуем десятью тысячами муравьев, получаем средство защитить сотни тысяч, миллионы людей! С обезьянами вы тогда меня убедили, сейчас — нет! Все, братцы, дебаты кончены! Валентина я от вас убрал — за работу!