Вещий князь: Ладожский ярл. Властелин Руси. Зов Чернобога. Щит на вратах

И грянул приглушенный выстрел. Впрочем, инспектор его уже не услышал – с гомоном и смехом дерево обступили патрульные.

– Вот и нет твоего волка, – наступив на убитого волкодлака, приосанился бородач Джон. – Надеюсь, у тебя с собой фотоаппарат, Линда?

Девушка кивнула и вдруг засмеялась.

– Чего смеешься, дурочка?

– Я зарядила ружье освященной дробью.

– Да ну? И где ж ты ее освятила?

– А подержала в углу, за распятием, и при этом молилась.

– Ну, в самом деле, дурочка! Снимай же!

– Внимание… Улыбка!

Блиц фотовспышки на миг осветил мрачные горы и лес. Бородатый Джон протер рукавом глаза, наклонился…

– Черт побери? А где же волк?!

А волка не было.

Глава 15 Колдовство

Рищущим – скорость,

Воинам – храбрость,
Лено бо есть хотящему диявола победите,
Носити на врага победу, и тем того обличити.

Стихотворные подписи к «Соборнику» 1647 г.

Сентябрь 866 г. Днепровские пороги

Разметавшая ладьи буря давно уж угомонилась, уже не бугрились яростно зеленые волны, не шипели злобно, и ветер не выл над бушующим морем, швыряя корабли, словно легкие щепки. Остатки уцелевшего киевского флота, мелкие и более крупные суда, под завязку набитые византийским откупом, осторожно входили в устье Днепра, шли к Березани-острову. Несмотря на полученное богатство, на душе у многих воинов скребли кошки – слишком уж много боевых товарищей погибло при неудачном штурме Царьграда, и еще больше – в бурю. Словно кто-то специально наслал шторм, многие воины видели на царьградских стенах священников с иконой в золотом окладе – то был сам патриарх Фотий и свита – так, может, они и вызвали бурю?

Флот Дирмунда так и не успел прибыть под стены византийской столицы, сначала, когда вошли в Дунай, его потрепали стрелами орды кочевников-печенегов, затем – буря. Воины Дирмунда были очень недовольны. Впрочем, не хвалили и Хаскульда, все знали, благодаря кому они получили от императора ромеев богатую дань. Вещий Олег – ладожский и новгородский князь Хельги – заработал немалый авторитет в этом походе. Если б не он… Поговаривали даже, что Хаскульд с Дирмундом специально решили отдать часть своих людей на смерть. Врали, конечно, но некоторые тем слухам верили. А тот, чья воля и хитрость принудили Империю к позорной дани, лежал теперь на корме ладьи под алым парусом, лежал недвижно, и бледное лицо его с закрытыми очами было спокойно, а сердце билось так редко, что испуганный Снорри иногда горестно махал рукою – почти что не билось.

Баюкая раненую руку, Ярил Зевота говорил что-то о ромейских лекарях, Вятша предлагал искать спасение в Киеве, а Дивьян знал точно: князь околдован, и спасти его может только чудо или помощь богов. Ярил с Вятшей припомнили всех знакомых волхвов и лекарей, коим стоило бы показать князя по прибытии в Киев, Дивьян же украдкой молился березовому богу и Велесу-Ящеру:

Сиди, сиди, Ящер,
Под ракитовым кустом…

Так – грустно – и плыли. Правда, впереди, на ладьях Хаснульфа, веселье било через край. Не удержавшись, варяжская дружина перепробовала все амфоры с ромейским вином и теперь горланила боевые песни:

Кто этот конунг,
Ладьи ведущий?
Чей стяг боевой
По ветру вьется?
Мира то знамя
Не обещает!
Каждый может
Хельги узнать,
Храброго в битвах,
Ладьи ведущего;
Наследье богатое -
Ромейское золото
Он захватил!

Доплыв до Хортицы, устроили жертвоприношение богам. Около огромного дуба воткнули в землю копья и стрелы, принесли лепешки и мясо, живых петухов, часть которых зажарили и съели, а часть пустили бегать по острову, как делали уже по пути в Царьград.

– О великий Перун, помоги князю обрести прежнее могущество и силу; мне же дай возможность покарать убийц Лобзи, – отрубая голову петуху, истово молился Вятша, и синий волк на его груди угрожающе скалил зубы.

– О господи Иисусе, – молился Ксан, сын мерянского князя Миронега. – Я возвращаюсь к народу своему, погрязшему во мраке и крови, дай же мне силы, чтобы уберечь мерян от соблазнов! И еще я хочу найти и покарать убийцу отца – языческого жреца Вельведа. Я обязательно отыщу его, хоть ты и велишь прощать наших врагов. Значит, наверное, я плохой христианин, прости меня, Господи!

Дивьян с холма смотрел, как отчаливает многочисленная дружина Дирмунда. Звеня кольчугами, воины садились в ладьи, и удары весел вспенивали днепровскую воду. Рано… Что-то слишком уж рано тронулись они в путь… Впрочем, это решают князья. Что же Хаснульф медлит?

– Мы снова пойдем последними, – объявил воевода дружине. – Так решил Хаскульд-конунг. На Крарийской переправе они нас подождут, а дальше, говорят, пока безопасно, – Хаснульф беспечно улыбнулся.