Вещий князь: Ладожский ярл. Властелин Руси. Зов Чернобога. Щит на вратах

В пятницу утром Хельги – князь Олег Вещий в торжественном облачении – узкий бирюзовый кафтан, желтые сапоги, застегивающийся на правом плече шитый золотом алый княжеский плащ-корзно – уселся в резное кресло с высокой спинкой, установленное на особом помосте посреди просторного дворища, окруженного стенами детинца. Рядом, в кресла поменьше, уселись писцы и тиуны, средь них и Ярил Зевота, тоже в парадном облачении – в кафтане и сапогах, но без плаща. Все выглядели донельзя торжественно и важно, словно просясь на картину «Прием иностранных журналистов депутатами Государственной думы второго созыва». Еще бы им так не выглядеть, дело-то предстояло важное, истинно государственное – осуществлять функцию правосудия. Были законы – «Правда», были судьи во главе с председателем – князем, были и жалобщики, потерпевшие, свидетели, обвиняемые – целый двор, горошине негде упасть.

– Ну, пожалуй, начнем. – Оглянувшись, Хельги кивнул глашатаю. Тот – дюжий молодец косая сажень, в ослепительно-белой рубахе с жемчужным воротником – развернул список.

– Жалоба сермяжника Мухляби к варяжскому торговому гостю Ингвару из Скирингсалля.

– Интересно, – улыбнулся князь. – Что там за история меж сермяжником и варягом?

– Да тухлого яйца не стоит, княже, – тихо пояснил Ярил. – Оба – что варяг этот, что сермяжник – сутяги известные, не в первый раз уже судятся и, видимо, не в последний. В цене, вишь, не сошлись на штуку сукна да подрались. Сермяжника-то крепче побили, вот он и заявил: сукно, мол, ему продали гнилое да рваное. А варяжский гость утверждает, что сукно нормальное было, а сермяжник его потом сам специально порвал.

– Видоки есть ли?

– Как не быть! Каждый по пять человек выставил. Поди разберись попробуй. Придется на суд богов выставить…

– Пожалуй. – Хельги кивнул, с любопытством слушая, как двое до смешного похожих друг на друга мужичков – варяг и сермяжник, оба маленькие, рыжие, краснолицые – азартно поливают друг друга грязью. Правда, правила судопроизводства не нарушают, глаголят по очереди.

– Энтот ползучий гад, варяжья морда, продал мне худое сукно, а клялся всеми богами, что хорошее.

Варяг вдруг радостно встрепенулся:

– Пусть ответит за «ползучего гада» и «варяжью морду»!

Хельги согласно кивнул.

– Требование вполне справедливое. За оскорбления отвечать надо. Что там записано в «Правде»?

– По три ногаты за все, – зашелестел свитком Ярил. Подозвали глашатая.

– Три ногаты с сермяжника Мухляби в пользу варяжского гостя Ингваря за «ползучего гада», – громко объявил тот. – И еще три ногаты – за «варяжью морду».

Варяг довольно ощерился. Толпа одобрительно загудела – суд шел вполне справедливо. И в самом-то деле, если истцы с ответчиками друг друга безнаказанно оскорблять начнут, так это не суд будет, а скоморошьи игрища.

Сермяжник замолк, поумерив пыл, а затем снова обвинил варяга в мошенничестве, только уже используя вполне обтекаемые обороты речи.

После выступили видоки-послухи с обеих сторон, что ситуацию ничуть не прояснило, а еще больше запутало, видно было, что послухи – подставные, нанятые, слишком уж путались в показаниях. Ну, видно-то видно, а поди докажи! Собственную интуицию не пришьешь к делу.

Дождавшись, когда высказались все, Хельги величаво простер руку. Собравшиеся благоговейно замолкли. Немного выждав для пущей важности, князь откашлялся и произнес:

– Поскольку вины уважаемых господ земными средствами доказать не удается, придется прибегнуть к более действенным методам – суду богов.

Все снова одобрительно шумнули – в общем-то все к тому и шло.

– А поскольку оба – и жалобщик, и обвиняемый – являются людьми слабосильными и вполне могут от суда богов помереть, пусть вместо них выберут кого-нибудь из послухов. По одному с каждой стороны, думается, так будет справедливо.

– Справедливо, княже! – послышалось из толпы. – Пусть будет суд богов.

Послухи с двух сторон – все как на подбор молодые нахальные парни, – до того смотревшие гоголем, сразу заметно сникли и запе-реглядывались, зашептались. Одно дело – выступать лжесвидетелем за хорошую плату, и совсем другое – ходить босиком по горящим углям или голой рукой вытаскивать брошенное в кипящий котелок кольцо. В этом и состоял суд богов – правому нечего бояться, заступятся боги!

Варяг с сермяжником тоже сошлись поближе. Хельги тому не препятствовал, искоса посматривая на фальшивых послухов. Кивнул Ярилу:

– Обязательно разберись с этими.

– Давно уже разбираюсь, княже, – шепотом отозвался тот. – Скользкий народ – спасу нет. Ничего, прищучим.

– Вот-вот, прищучь… Что там такое?

Истец с ответчиком, подбежав к княжескому помосту, разом пали на колени и заявили, что не имеют друг к другу никаких претензий.

– Чего ж вы суду голову морочили? – грозно прикрикнул князь.

– Не вели казнить, князюшко! – заканючили оба. – Разные бывают обстоятельства, вот и у нас…

– Я вам дам «обстоятельства». – Стараясь сдержать смех, Хельги повысил голос. – С обоих вира в пользу суда… ладно, пес с вами, – полувирие. Но чтоб уплатили оба честно, я сам лично проверю, и уж ежели что узрю худое…

– Уплатим, уплатим, княже!