Вещий князь: Сын ярла. Первый поход. Из варяг в хазары. Черный престол

– Справлюсь, матушка! – Истома едва сдержал рвущееся наружу ликование.

Проводив бабку до избы, кинулся к кузне. Враз раздул мехами огонь в горне, аж упарился. Выглянув, поманил пальцем Вятшу:

– А иди-тко сюда, голубок.

Парень нехотя подчинился, пошел, таща по земле колодку. Наклонив отрока, Истома ловко сковал ему руки, оттолкнул:

– Пшел прочь. Дружка своего пришли, да побыстрее. Промешкает – плетей получит изрядно.

– Не бил бы ты его, Истома. – Вятша оглянулся в дверях. – Издохнет скоро.

– Не бил… – поворчал Мозгляк. – Нешто можно вас не бить? А порядок как же? Ну, чего встал?

С тяжелым сердцем Вятша вышел из кузницы и, медленно переступая закованными в колодку, истертыми в кровь ногами, побрел к землянке. Раздувая меха, Истома Мозгляк с бьющимся сердцем дожидался Порубора. Ну, где же он? Где?

Порубор в это время, споткнувшись, лежал на земле у самой кузницы и, не в силах подняться, беззвучно плакал. Горячие слезы крупными каплями стекали по щекам его и падали в пыль.

Орудовавший у горна Истома наконец услыхал рыдания и, выскочив, волоком затащил отрока в кузню.

А в темной землянке вполголоса ругался Вятша. Еще бы – Истома Мозгляк был не так уж не прав, когда намекал ведьме о склонности парня к побегу. И в самом деле, Вятша давно убежал бы, несмотря на ошейник и цепи, будь он один. Вот только колодка сильно смущала. Ну, так что колодка? Выбрать момент, перед работой, или сразу после, оттолкнуть в сторону Истому, да рвануть куда глаза глядят изо всех сил. Две вещи останавливали пока Вятшу, одна из них – бабкино черное колдовство – перед глазами до сих пор стояли извивающиеся змеи, нет, не хотел отрок такой лютой смерти! Другая, вернее, другой – Порубор-отрок. Вот уж он точно не сможет бежать, неизвестно куда. А если погоня? Порубор еле волочит ноги, исхудал весь, иссох, изрыдался, вот-вот помрет. Бросить его? Вятша не ответил бы даже самомусебе, почему он не мог поступить так? Даже не помнил, с каких пор привязался к отроку, как к родному, ощущая его своим младшим братом, самым настоящим родичем. Не помнил. Но братом ощущал – точно! И бросить его не мог. Правда, это всего лишь означало, что побег нужно организовать более продуманно, хитро. Вятша даже переговорил на эту тему с Порубором, и тот согласился – ну, а что им еще оставалось делать? Загибаться от непосильного труда, работая на колдунью с раннего утра до позднего вечера? Вятша видел, что друг его – не друг даже – брат! – хорошо понимал это. Видел. Но видел и другое – не выдюжить долгого пути Порубору, слишком уж слаб. Слаб. Слаб, чтоб идти. Раздобыть бы где-нибудь лошадь, жаль, у колдуньи их нет, одни быки да коровы. На корове же не поедешь? Не поедешь. А если… Плот! Вятша чуть не вскрикнул от радости. Ну, конечно же, плот! Ведь здесь где-то рядом река. Только прихватить с собой инструменты – хотя бы топор, да веревки – связать. А там – вниз по течению, как говорил Порубор – прямиком до Киева. Может, завтра и попробовать? Как пойдут снова на глину… Скорей бы уж Порубор вернулся из кузницы. Пусть сразу спит – копит на завтра силы.

Втащив упавшего парня, Истома посадил его на пол, прислонив спиной к стенке. Легонько похлопал по щекам:

– Жив ли, паря?

Отрок молча качнул головой.

– Матка ошейники расковывать умела, – оглядываясь, тихо сообщил Мозгляк. – Я покажу – как. Молот удержать сможешь?

– Попробую, – сглотнув слюну, кивнул Порубор.

– Тогда вставай, не сиди.

– Так, дядько, колодка ж мешает.

– Ништо. Потихоньку иди… во-от.

Взяв раскаленный в горне прут специальными клещами, Истома протянул их парню и положил голову на наковальню, стараясь, чтоб кольцо ошейника пришлось как раз посередине.

– Шпынь видишь?

– Угу.

– Вставляй в него шкворень и бей посильней, да смотри, не промахнись!

Порубор так и сделал. Вернее, попытался сделать, только промазал – попал молотом по наковальне и испуганно выронил его из рук прямо на ногу Истоме.

Тот взвыл, но тут же заткнулся, яростно вращая глазами и, поднявшись, отвесил отроку смачный подзатыльник:

– У, тетеря! Давай еще пытайся… Да смотри у меня!

Со второго раза получилось. Со скрежетом поддавшись, вылетел из пазов ошейника соединительный шкив и, тихонько звякнув, упал возле наковальни.

Сняв ошейник, Истома прислушался – снаружи было тихо. Даже собаки не брехали – был у ведьмы пес, да вот сдох недавно, гнилого мясца сожрав. Аль специально отравил его Корислав, бежать готовясь – кто теперь знает? Главное – не было пса, и это вселяло хоть какую-то уверенность в задуманном предприятии.

Мозгляк перевел взгляд на отрока, усмехнулся:

– Ну, теперь ты. – Он кивнул на наковальню.

Однако Порубор что-то не очень торопился подставлять шею. Пятясь глядел недоверчиво карими своими большими глазами.

Истома шел на него с большим молотом в руках.

– Т-ты… ты что это задумал, дядько? – Отрок взглянул Истоме в лицо, красное от жаркого пламени горна. И в глазах Мозгляка, прищуренных и тоже красных, увидел вдруг свою близкую смерть.

Подойдя ближе, Истома поднял молот… Резко отпрянув в сторону, отрок схватил щипцы с раскаленным шкворнем.