Вещий князь: Сын ярла. Первый поход. Из варяг в хазары. Черный престол

– Ты как, Лада? – над ними стояла Любима с увесистым камнем в руке.

Ладислава смогла только лишь застонать.

Не дожидаясь рассвета, девчонки ушли из деревни, чтобы, чуть позже, попасться на глаза Любомире.

А оглушенный Истома Мозгляк так и остался валяться в кустах.

Утром, в самый рассвет, отчаливала от берега лодка с крючконосой горбатой старухой и дюжим рыжебородым мужиком с железным ошейником на шее. На дне лодке валялись связанные отроки – Порубор и Вятша.

– Ох, и ночка была, – отвязывая лодку, хмуро пожаловался мужик. – Глаз не сомкнул. Всю-то ноченьку кошка какая-то мявкала, змеюга.

– Кошка? – Старуха почмокала губами. – Эвон что… И я сквозь сон мяв тот слыхала, да думала – помстилось. – Она задумалась. Потом взглянула на рыжебородого:

– Кошка – зверь, в хозяйстве нужный. Вот что, Кориславе. Сбегай-ко в ту деревеньку – ведь там она где-то ходит, да слови. Мясца вон, в туесе возьми, да примани.

– Кошку? – Рыжебородый пожал плечами. – Как скажешь, хозяйка. Мешок дай только.

– Возьми, Кориславе…

Он вскоре вернулся… неся на плече стонущего мозглявого мужика.

– Это что еще? – удивленно посмотрела на него бабка. – Кошка?

– Выходит, она, – с усмешкой кивнул Корислав, не подозревая даже, что был сейчас недалек от истины.

Так вот и очутились они в усадьбе старой ведьмы Гиздимеи. Истома Мозгляк, да Вятша с Порубором. Окромя них, на усадьбе жила немая дебелая девка по кличке Корова – она и в самом деле в основном возилась с коровами да козами – ну и рыжий мужик Корислав, с началом осени предпринявший неудачную попытку сбежать. Фокус колдуньи со змеями произвел большое впечатление на отроков, но не на Истому. Уж тот-то на свете пожил, да постранствовал, много чего повидал, в отличие от глупых доверчивых отроков. К бабкиному колдовству он отнесся скептически, и не только потому, что и сам когда-то использовал змей против Хельги. Нет, заговорить змей, оно, конечно, можно вполне, особенно, если сильный колдун, а бабка, судя по всему, была ведьмой не из последних. Но не в заговоре тут было дело. Ночью после побега Корислава глаз не сомкнул Мозгляк, все думал. И услыхал донесшийся с улицы тележный скрип, и голоса мужиков, отчетливо слышные в ту тихую безлунную ночь.

– Встречай беглеца, матушка Гиздимея, – С хохотом крикнул кто-то из приехавших. – Судя по ошейнику – твой.

– Мой, мой… – недовольно протянула разбуженная колдунья. – Сколь хотите?

– По-всегдашнему – три куны.

– Три куны – то за живого, не за мертвого. За мертвого – две.

– Ну, давай две, – покладисто согласились мужики. – Да поскорей неси, нам в обрат ехать надо. Да, еще вот, Никодим-огнищанин баял – хорошо б ты наколдовала вёдро. А то все дожди, дожди, а он, Никодим-от, еще со жнивьем не управился.

– А неча садить эстолько! Очи-то у Никодима завидущи.

– Так что ему передать-то? Будешь колдовать?

– Буду. Только, опосля первого же ясного дня, пускай приведет мне на двор козу, аль овечечку.

– Скажем, матушка. Ну, прощевай. Жаль, работников у тя мало, чаще б бегали – чаще мы были с кунами!

– Типун вам…

Глухо заскрипели ворота.

Так вот в чем тут дело! Истома усмехнулся. Не в колдовстве вовсе, не в змеях и ошейниках. Нет, как раз в ошейниках – видно, у бабки договор с местными, как увидят кого в ошейнике, чтоб ловили или живота лишали. Ну, все правильно. Откуда ей еще работников взять, как не обманом да хитростью? Так многие делали – друзьями прикинутся, заманят, потом оглянутся не успеешь, как уж вместо свободного людина зависимым рядовичем станешь, или закупом, а потом, глядишь – и полным – обельным – холопом. Многие так поступали, многие. И не только князья да бояре, но и простые людины тоже. А как же? Работники-то, чай, всем нужны. А попробуй-ка, сторгуй на рынке хорошего раба, работящего да смирного – намаешься торговаться!