Вещность и вечность

Ты спрашиваешь, что для меня Бог? Едва ли я смогу ответить. Мне мог бы помочь Кьеркегор, с его четким определением трех областей – эстетики, этики и лишь затем религии, или Даллаго с его спокойной широтой понимания… Для меня Бог – 1) некое мерило, без которого все косо и неопределенно, 2) – направление движения, ибо без направления любое движение произвольно и бессмысленно, и 3) жажда «милосердия», ибо его недостаток сводит с ума. Не знаю, почему вера моя пошатнулась; может быть, я ставлю Ему в вину размах нынешних страданий…

Сборный пункт в помещении университета в Градце Кралове. Фото. 1991.

«Как-то раз она пришла ко мне в магазин, – рассказывает Йозеф Вавричка, – и говорит: Гитлер приглашает меня на свидание, нет ли у вас теплого пальто? – Я дал серое пальто, теплое и немаркое. А она мне за это картину принесла “Вид из окна на Марианские Лазни”. Такую картину за пальто! А она говорит: я эту картину час рисовала, пальто шить дольше…»[86]

Проводы

«…Я получила от Фридл письмо о депортации и немедленно выехала из Гамбурга, – рассказывает Хильда. – В Праге мне чудом удалось купить… гуся. Но как его везти? Я нашла мусорное ведро и в нем привезла гуся. Отто Брандейс глазам своим не поверил, когда я явилась с рождественским гусем в Гронов. Мы так смеялись… И не оттого, что я с гусем, и не оттого, что гусь – в мусорном ведре, а оттого, что опять встретились. Что мы видим друг друга.

Мы без конца все запаковывали и перепаковывали, выглядело это, как репетиция к спектаклю, который никогда не состоится. Мы с Павлом поочередно писали списки: шарф – 1, фартук – 2, ложка, вилка, бандаж, сухой спирт… На каждого по 50 кг. Павел взял с собой костюм и три белых рубашки, чтобы прилично выглядеть в лагере на работе. Белое белье и простыни Фридл покрасила в разные цвета. Она решила, что простынями она будет пользоваться в пьесах, которые поставит с детьми, например, зеленая простыня, наброшенная на детей, будет представлять лес. Она была настроена на работу с детьми и беспокоилась, хватит ли на первый период бумаги и карандашей. Мы шили, готовили и ели, на Фридл то и дело нападал беспричинный смех.

Мы нашли время прочесть вслух часть ”Замка” Кафки. Наша беспомощность перед судьбой очень напоминала состояние господина К., который никак не мог выбраться из кошмарных сновидений.

Приехали помогать и Отто с Марией. В квартире уже провели инвентаризацию, так что нельзя было ничего менять, но мы все-таки еще меняли вещи, лучшие на худшие.

Иногда мы выходили на воздух, проветриться… шли гуськом, на расстоянии друг от друга, – мы не имели права быть вместе…

Так настал этот день… Я ночевала у нашей общей приятельницы Труды и в четыре утра пришла к Фридл. Фридл лежала на диване в пальто и плакала. Тогда она плакала… Она боится меня потерять, как я вернусь в Гамбург под бомбежкой?!

Мы попрощались на сборном пункте, в школе. Я пошла на станцию. По дороге я сказала себе: я больше никогда ее не увижу. Я стояла на вокзале, не понимая, куда мне теперь – в Прагу, в Брно. Состояние – как под анестезией. Такое прощание нельзя описать. Так она и стоит в моей памяти, в школе, на первом этаже, в сером пальто и смотрит на меня. Так смотрят, запоминая».

Сh-549

От вокзала в Градце Кралове до сборного пункта идти недолго, да ноша тяжела – пятьдесят килограмм на человека. Павел уговаривает Фридл остановиться и передохнуть, но она упрямо идет вперед: чемодан в руке, рюкзак за плечами, звезда на груди, на шее бирка «Сh-549» – все по инструкции.

«…До сих пор все шло гладко. Завтра выезжаем. Мы потеряли часть багажа. Судьба остального неизвестна. Пережили это очень тяжело. Еда отличная. Вспоминаем обо всех. Ехали в приличном вагоне. Все очень хорошо держатся. Не волнуйтесь за нас. Сегодня мы сдаем часть излишних денег и вещей[87]. Последнее “с Богом”! Павел + Фридл»[88].

«…Моя дорогая! Против ожидания, все нормально. Обычная история: одни идут под стрижку, другим велено стричь. Я оказалась более стойкой, чем предполагала. Думала, слезные железы у меня на плечах, но их нет и там. Обнимаю тебя. Ф. 16.12.42»[89].

Терезин

Человек, чей век так короток, не может постичь одновременность событий, их молниеносное совпадение.

Фридл Дикер-Брандейс, из письма к Х. Котны, 1941

Транспорт Ch из Градца Кралове пришел в Терезин 17 декабря 1942 года. В нем было 650 человек. 52 из них пережили войну. В том числе – Павел[90].

В отделении регистрации Павлу выдали направление в Судетские казармы. Фридл хотела бы к детям, а не в техническое отделение… Нет, она должна работать по распределению.

Бедржих Фритта. «Детские коляски в парке». 1943.