Вещность и вечность

Эрна Поппер. Рисунки, созданные на занятиях с Фридл Дикер-Брандейс. 1943–1944.

20 февраля 2002 года по приглашению Эрны я прилетела в Кливленд. В аэропорту меня встречал шофер-негр – доктор Фурман занята в первой половине дня. Он вез меня по незнакомому городу и рассказывал, что обратился в мусульманство и что его отец, христианин, не может ему этого простить. На вид ему было за пятьдесят. Обратившийся в мусульманство привез меня в гараж какого-то огромного строения, получил ключ и на лифте отвез меня на второй этаж. По коридору бродили припомаженные старушки, толстенные негритянки пылесосили в открытых настежь комнатах. Здесь, по решению Эрны, мне и предстояло ночевать. Когда освободится гостевая в доме престарелых, где живет Эрна, меня переведут туда. Комната с пуфиками и розовыми занавесками, огромные рекреации с каминами и мебелью под старину – я ощущала себя героиней американского фильма про полноценную старость.

В два часа дня за мной приехал Боб. Два профессора жили в трехкомнатной квартире с небольшой кухней. От Эрны только что ушли студенты, и она что-то дописывала за большим столом в гостиной. Наверное, если бы просто так прийти к Эрне, без магнитофона и вопросов, которые предстояло задать, я бы чувствовала себя спокойней. А что если мои вопросы покажутся ей глупыми или диктофоны не сработают?!

Я выложила на стол оба диктофона, и Эрна решила, что я большой спец в технике. Мы говорили с ней четыре дня, и все четыре дня я волновалась за запись, получится или нет. Эрне, к счастью, мои тревоги были неведомы, единственное, на что она отвлекалась, – это на птиц в окне, все жалела, что не увижу ее загородный дом, уж там птичек! В один из вечеров мы ходили в театр, от усталости я свалилась со стула. Благо, я была в бельэтаже, а чета Фурманов – в партере. Каждый день в пять часов мы усаживались в кресла и пили виски с содовой. Эрна и Боб были похожи на влюбленных студентов.

«Как ты думаешь, – спросила меня Эрна на прощание, – сколько мне еще осталось?» Я промолчала. «Максимум полгода, – сказала она, – торопись. Я должна успеть прочесть весь текст интервью».

Эрна проверяла все до последней запятой. Иногда из-за болей она не могла говорить по телефону. И при этом продолжала выправлять тексты.

Центр развития детей им. Ханны Перкинс, 16 апреля 2002 года.

Дорогие Лена и Сергей! Спасибо за звонки и вчерашний факс. Я рада, что мой текст пришелся вам по вкусу и даже помог душевно, хотя я не ставила перед собой «терапевтической» задачи. Я рада, что Токийская выставка складывается и что вы в порядке.

…К сожалению, я должна сказать, что сеанс химиотерапии закончился безрезультатно. Из-за метастазов я прохожу ежедневный сеанс рентгенотерапии, после этого будет возможна новая химиотерапия. По статистике шансы маленькие. Как вовремя мы встретились, та неделя была, как видно, единственной возможностью. Сейчас мне это было бы не под силу. Но я сделаю все возможное, чтобы дочитать тексты.

С огромной благодарностью, приветами и пожеланиями вам и Ефиму, искренне Ваша, Эрна.