Вешние воды

Он повторял эту фразу про себя снова и снова. Моя жена. Моя жена. Вы моя жена. Она моя жена. Это моя жена. Моя жена. Но, непонятно почему, удовлетворения не испытывал. Где-то, когда-то должно быть что-то еще. Что-то другое. Моя жена. Теперь эти слова точно потеряли в весе. В воображении Скриппса, как он ни старался отогнать его, снова встало это чудовищное зрелище: голая индианка молча входит в закусочную. Индианка. Она не носит одежды, потому что одежда ей не нравится. Закаленная, исполненная презрения к зимней ночи. Чего только не принесет с собой весна! А Мэнди все говорит. Мэнди здесь, в закусочной, и говорит, не переставая. Рассказывает свои истории. Наступает поздний вечер. Мэнди все говорит. Теперь она его жена. А он ее муж. Да полно, ее ли он муж? Скриппс видит в воображении индианку. Индианку, которая так неожиданно появилась на пороге закусочной. Ту индианку, которую вышвырнули на снег. Мэнди говорит дальше. Делится литературными воспоминаниями. Доподлинные случаи. В каждом из них — зерно истины. «Но разве этого достаточно?» — думает Скриппс. Она его жена. Но надолго ли? Кто знает. Мэнди все говорит и говорит. Скриппс слушает. Но его мысли стремятся куда-то прочь. Стремятся прочь. Куда же они стремятся? Наружу в ночь. Наружу в ночь.

4

Ночь в Петоски. Уже давно за полночь. В закусочной горит свет. Городок спит под сиянием северной луны. Железная дорога бежит его северной стороной далеко на север. Холодные рельсы, тянущиеся на север к Макино-сити и Сент-Игнасу. Холодно идти по путям в такой час ночи.

Северной стороной небольшого северного городка, шагая рядом по железнодорожному полотну, идут двое. Это Йоги Джонсон и индианка. На ходу Йоги Джонсон молча срывает одежду. Одну за другой сбрасывает свои одсжины и швыряет их рядом с линией. Наконец на нем остаются только стоптанные башмаки, в которых он работает на помповой фабрике. Йоги Джонсон, голый в лунном свете, шагает на север рядом с индианкой. Индианка вышагивает сбоку. За плечами у нее младенец в лубяной люльке. Йоги хочет взять у нее ребенка. Мол, он понесет. Лайка скулит и лижет Йоги Джонсону лодыжки. Нет, индианка сама будет тащить дитя. Они идут дальше. На север. В северную ночь.

Следом за ними движутся две фигуры. Они отчетливо выделяются в лунном свете. Это те двое индейцев. Те самые лесные индейцы. Они наклоняются и подбирают одежду, которую сбросил Йоги Джонсон. Время от времени они что-то бормочут друг другу. Потом неторопливо плетутся дальше. Их острые глаза не упускают из виду ни одной сброшенной одежки. Когда найдена последняя, индейцы поднимают глаза и видят далеко впереди две освещенные луной фигуры. Индейцы выпрямляются и начинают рассматривать одежды.

— Белый вождь — франт, — замечает высокий индеец, держал в руках сорочку с вышитой монограммой.

— Белый вождь здорово замерзнет, — замечает низенький. Он подает своему высокому товарищу куртку. Тот сворачивает всю сброшенную и подобранную одежду в узел, и они поворачивают назад в местечко.

— Сбережем одежду для белого вождя или продадим в Армию спасения? — спрашивает низенький.

— Лучше продать, — говорит высокий. — Белый вождь, видать, уже не вернется.

— Вернется, как пить дать, — возражает низенький.

— Все равно лучше продадим в Армию спасения, — говорит высокий. — Когда наступит весна, белому вождю понадобится новая.

Они торопливо идут по шпалам, а в воздухе снова чувствуется потепление. Индейцами овладевает беспокойство. Меж стволов лиственниц и кедров, что растут вдоль железнодорожного полотна, дует теплый ветер. Снежные наметы по обе стороны колеи начинают таять. Что-то смущает души лесовиков. Какой-то позыв. Какая-то непонятная языческая тревога. Дует теплый ветер. Высокий индеец останавливается, слюнит палец и выставляет его на ветер. Низенький смотрит.

— Чинук? — спрашивает он.

— Да еще какой! — отвечает высокий. Они торопятся в местечко. Луна теперь едва-едва проглядывает из-за туч, которые нагнал теплый ветер.

— Надо поспеть в город, пока не началась кутерьма, — говорит высокий индеец.

— Никто из красных братьев не должен опаздывать, — беспокойно отзывается низенький.

— На фабрике теперь ни души, —говорит высокий.

— Все равно надо поторапливаться.

Веет теплый ветер. Он пробуждает в индейцах странные желания. Они знают, чего им нужно. В замерзшее северное местечко пришла наконец весна. Двое индейцев торопливо шагают по железнодорожному полотну.

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО АВТОРА К ЧИТАТЕЛЮ