Вешние воды Василия Розанова

Дай Вам Бог и дальше продолжать с тою же силою вашу незаменимую работу, так мало еще понимаемую. Молодежь, ближе всех заинтересованная в этом, должна бы особенно чутко прислушиваться к Вам. Но, увы, действительность говорите иное… Слишком еще мало из молодежи знакомы с вашими трудами. И не одна она виновата в этом… Вековой предрассудок о грязной стороне пола въелся в организм, и так еще много надо работать, чтобы вытравить его оттуда навсегда.

Василий Розанов Ивану Алексееву

Вот две вещи совершенно между собою несходные. Бог захотел связать их. Тогда Он в ночи взял нечто одной вещи и перенес в другую. А от другой нечто взял и перенес в первую. Пробудившись, каждая почувствовала, что ей чего-то недостает. И встала и возмутилась… И стала искать это мое потерянное. Эти искания и есть тоска любовных грез. Все перешло в брожение, хождение, странствование… Где мой Утраченный? Где мой Потерянный? И найдя – женщины брали и целовали. И найдя – мужчины улыбались и целовали. Так произошли поцелуи, и любовные, и не только любовные. Произошли объятия, произошли вздохи. Мир зарумянился. Мир стал вздыхать; побледнел. Мир забеременел. Мир родил[650].

Иван Алексеев Василию Розанову

Не отворачиваться надо от женщины, как от соблазна, не опускать глаза долу, как лицемерно советуют нам монахи, в буквальном или ином каком смысле. Отвратиться-то можно и, пожалуй, даже – плюнуть, но мысль-то, мысль-то из головы не выгонишь… Пусть не отворачиваются, не смотрят на женщину как на самку (какое лицемерие, и кто это говорит!) и взглянет на нее ясным взором молодости и улыбнется не грязно, не гадко улыбнется, а как иной раз улыбнешься солнцу, гаснущему вечером, жаворонку – в голубой дали летом, реющему над золотой рожью…

Василий Розанов Ивану Алексееву

Культура наша, цивилизация, подчиняясь мужеским инстинктам, пошла по уклону специфически мужских путей – высокого развития гражданства, воспитания ума, с забвением и пренебрежением… всего полового… (Незначащие величины!.. Вечные отроки!..) Мы можем представить себе, наоборот, целую культуру пола… эту силу внимания и забот мы можем положить на пол и половое. Мы культивируем ум; мы также можем культивировать пол… Вот где открывается перед женщиной великая задача. Это – задача переработать нашу цивилизацию, приблизить ее к своему типу; увлажнить сухие ее черты влажностью материнства[651].

Иван Алексеев Василию Розанову

Я про себя скажу (и скажу по совести), что никогда на меня не действовал плохо взгляд на красивую женщину. Он не возбуждал плохого желания. И только разве и получилось обратное, так это от вида так называемых пикантных физиономий. Но ведь они – некрасивые… Я помню, я жил в квартире одного художника. Он был хороший малый, но, как все, смотрел на каждую женщину как на самку, желая только одно – обладать ею. И вот один раз он вернулся домой и вместо обычных скоромных разговоров был так задумчив, и тих, и, скажу, радостен… Я видел мадонну в конке, – сказал он. И в этот вечер ни разу не сказал пошлого слова.

Василий Розанов Ивану Алексееву

Поразительно… Вот действие красоты, а ведь ее монашествующие отметают. Припоминая гимназические годы, я помню, что вид очень красивой женщины вышибал все пошлое и низкое из души, и особенно все соблазняюще половое.

Иван Алексеев Василию Розанову

Как мне радостно было читать в вашей книге письма протоиерея Устьинского[652]… Ведь, кажется, духовенству первому нужно было разрешить вопрос: Половой акт – мерзость перед Богом или святость? А между тем что мы видим… Если уж и извинительно людям, мало думающим о Боге, Евангелии, еще меньше читающим строки седой еврейской мудрости, то не извинительно нашим отцам, нашим книжникам в рясах… Не буду говорить об этом. Вспоминаю характерный случай (конечно, он один из тысячи, но, помню, мне как-то больно было о нем слышать).

В уездный городок, где я провожу лето, приехал молодой священник на освободившееся за смертью его предшественника место… Молодой академик сразу как-то обратился в белого ворона среди своих коллег. Был особенно набожен (не странно ли говорить об этом – у священника?), про него говорили, что он чуть ли не аскет, не пьет вина, в карты не играет, а главное, живет с женою, как брат и сестра, язычки звонили, что оба они (жена и муж) скоро разойдутся, чтобы каждому поступить в монастырь… Жена, надо сказать, гимназистка, следовательно, интеллигентная – и это еще больше придавало пикантности всему замутившему гнилое стоявшее провинциальное болото…