Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М. Часть вторая.

- Там, куда тебе лучше не попадать, - улыбнулся я своей жуткой улыбкой, - Там ещё клеймят, - я приподнял чуть-чуть рукав футболки, чтобы был виден некрасивый ожог. – Это за попытку побега. Собаки догнали, ползадницы отгрызли. В том месте тоже заклеймили. Ну, что скажешь? Хочется тебе туда?

Побледневший парень отрицательно помотал головой.

- А ведь попадёте. Вы так грубо работаете, мы сразу всех вас срисовали. Даже если милиция у вас прикормлена, не спасёт.

- Да за это, максимум, колония, на год, мы несовершеннолетние!

- Правильно, Паша, правильно. Только, если ты такой сговорчивый, может, и прокатит… хотя нет, у «опущенных», или «обиженных» жизнь не сахар, - вздохнул я, вспомнив, что на нашей плантации всё было наоборот, до определённого момента. - А желающие найдутся, Паша, на всю вашу компанию девочек. Понял? Учиться вам ещё надо, Паша, учиться.

- А ты, тогда, как туда попал? – спросил непонятливый Паха.

- Ты что, тупой? – удивился я, - Я же тебе только что сказал: зарезал я насильника, даже не одного. А кто-тот накапал. Понятно, как попадают? Или, молча, подставляйся, в надежде, что тебе скостят срок, или иди дальше, выбор невелик. Ну, я всё сказал, ты услышал, пока.

- Погоди, про кого ты говоришь? Кто может скостить срок?

- Адвокат, - хмыкнул я, - кто же ещё? Ребята, вроде тебя, тоже сладко поют, многое обещают…

- Я тебе ничего не должен? – немного помолчав, спросил Пашка.

- То, что мне положено, я взял. Надеюсь, в следующий раз заметишь? И не шебутись. Не смотри, что я маленький, и кашляю, - я развернулся, и пошёл обратно, опять прикрыв козырьком половину лица.

Мой друг между тем непринуждённо беседовал с ребятами.

- Пошли, - кивнул я Зяме.

- Пока! – сделал он ребятам ручкой, ребята вежливо помахали нам в ответ.

Мы сели на трамвай и поехали домой. Причём были свободные места, куда мы с другом примостились.

- Здорово у тебя получилось! – заулыбался Зяма, - Жаль, не заработали ничего.

- Почему же? – выудил я из своего кармана несколько купюр, - Я взял немного, около двухсот.

- У кого? – удивился Зяма, приоткрыв рот от удивления.

- У Пахи. Сам взял, хотя он предлагал отступное.

- Отступное? Предлагал? - Зяма вообще ничего не мог понять.

- Зяма! – вздохнул я, - Ты никогда не слышал такое изречение: «вежливость – лучшее оружие вора»?

- Нет, - пожал плечами Зяма.

- Тёмный ты человек! – сказал я, вспоминая, однако, что этот фильм, где говорили эти слова, выйдет годика так через три.

- Я сказал Пахе, что они грубо работают, и в следующий раз приду и проверю, чему научились. Я даже сказал, что взял у него деньги! А он не понял. Теперь пусть учатся тоньше работать. Ученье – свет, Зяма, а не ученье – сумерки.

- Почему сумерки? – отозвался Зяма, - Тьма!

- Это точно! – рассмеялся я, - Ученье – свет, а неучёных – тьма!

- Сань, давай, на метро до Красной Площади прокатимся?

- Давай, - согласился я, - заодно подарок твоей Алёнке купим.

- Почему это «моей»? – залился краской Зяма.

- Потому. Знаешь, что она мне ответила, когда я сказал, что мы с тобой пойдём заниматься на военную базу?

- И что она сказала? – глядя в окно, спросил мой друг.

- Ты, говорит, можешь проваливать, куда угодно, а Зяму оставь, - Зяма смущённо засопел:

- Она мне, как сестричка…

- Да уж, а первое время ворчал на неё, что мешает тебе. Не помнишь, кстати, у неё ушки проколоты?

- Как, проколоты?!

- Для серёжек. Чтобы серёжки носить, чудо!

- Не заметил… - смутился Зяма. Я тоже не заметил. Что тогда подарить? Цепочку?

На метро я ездил в прошлой жизни. Надо сказать, ничего не изменилось, те же бесшумные чистенькие поезда, мчащиеся на магнитной подушке, просторные вагоны с кондиционерами. Наверное, гэдээровские или венгерские, вагоны. Может, и Чехословацкие. Это на первый взгляд.

Когда выходили, я увидел, мельком, что сделано это чудо техники на Рижском вагонном заводе.

Это меня удивило, правда, совсем немного, я пожал плечами, чуть скривив губы, потому что не вспомнил, чтобы старался узнать, где делали вагоны метро там, в прежнем Мире.

В остальном всё так и было: и станция Площадь Восстания, и множество изваяний на этой огромной станции.

Изваяния представляли собой композиции, изображающие Восстание рабочих, после которой грянула Революция, захват власти Большевиками и установление Советской Власти.

Вокруг этих изваяний крутилось множество иностранных туристов, в основном, японцев, каждый был вооружён фотоаппаратом. Некоторые даже вставали в группу революционных рабочих, или матросов, так как изображены те были в натуральный рост.

С трудом удержал я Зяму от профессиональной привычки познакомиться поближе с содержимым их карманов. Не то, чтобы я был за дружбу народов во всём мире, просто на станции присутствовали внимательные сотрудники милиции и не милиции. Нам же знакомство с любым служителем закона грозило обратиться немалыми неприятностями.

- Зяма! – прошипел я, - Ещё одно движение без спросу, и больше никогда не пойдёшь в город! Надеюсь, когда гуляли с Алёнкой, ничего не натворил?

- Совсем немного… - промямлил Зяма, - Денег не хватало на мороженое.

- Пацанов ограбил?