Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М.

Мне сказали, что так бывает далеко не всегда. Обычно, когда начинаются занятия в школе, которая находится через дорогу, называлась она коррекционная школа, в неё ходят ученики не только из нашего детдома. Дети половину дня проводят там, затем, пообедав, идут на продлёнку, или в классы самоподготовки, выполняя «домашние» задания. Потом ужин, занятия в кружках, можно в библиотеке взять книгу и читать её в классе самоподготовки.

Взрослые ребята, начиная с четырнадцати лет, обучаются столярному, слесарному, мастерству, есть автодело, к шестнадцати годам можно получить права на вождение мотоцикла, к восемнадцати – на вождение автомобиля. Учат на электрика, а кружков много, и фото, и авиамодельный, ребята там даже с вышки с парашютом прыгают. Если захочешь, можешь прочитать на доске объявлений, сказали мне.

Затем два часа, или час свободного времени, за которые ты должен привести в порядок свою одежду, есть бытовка, где можно погладить форму, пришить пуговицы.

Можно ходить в душ, правда, он почти всегда занят большими пацанами, но раз в неделю все ходят в баню, где меняют одежду, сдавая грязную в стирку.

В выходные водят в кино, иногда в цирк, театр, в парк.

- Не знаю, как у старших, а нам нравится, - улыбнувшись, сказал один из Сашек, - нас водят строеям, попарно с девочками!

- Что же вы во дворе с девочками не играете? – удивился я.

- Дразнить будут… - смутился Сашка, - Тебе вот, можно, у тебя сестра.

- Глупости какие-то, - искренне возмутился я, - девочка что, не человек?!

Ребята, смущённо, рассмеялись, а я вспомнил, какой нынче год. Получается, 68-й? Тогда понятно, в эти годы дружба мальчика с девочкой высмеивалась, таких дразнили женихом и невестой.

Ночью меня разбудил Славка, он всё ещё дежурил.

Мне снилось, что я дома, убегаю от Жорки, Лиза смеётся над нами, тут меня будят, и я оказываюсь в казарме…

- Уже утро? – спросил я, зевая изо всех сил.

- К тебе пришли, - тихо сказал Славка, - вставай.

- Кто пришёл? Пусть подойдёт.

- Мы не пускаем в спальню посторонних, выйди, пожалуйста.

Пришлось встать. Сунув ноги в тапки, я, как был, в трусах и майке, пошёл к двери, почёсываясь.

За дверью стоял незнакомый мальчишка лет двенадцати.

- Пойдём, - сказал он, делая знак идти за ним.

- Куда? – не сразу понял я.

- Увидишь.

- Обязательно ночью? Нельзя днём?

- Ты за…ал! Иди, давай! – мальчишка попытался пихнуть меня вперёд и дать пинка, но промахнулся.

Зато я не промахнулся, с разворота ударив пяткой ему в солнечное сплетение.

Мальчишка упал, корчась от боли и задыхаясь. Я испугался, кинулся к нему, чтобы сделать искусственное дыхание, но пострадавший отпихнул меня. Тогда я встал, разглядывая трофеи.

Целый бумажный рубль! Но вот это уже интересно! Под короткой штаниной шорт я обнаружил заточку в кожаном чехольчике. Вынув её из чехольчика, увидел, что она сделана из ручки ложки или вилки. Причём из нержавейки. Где это он её взял? У нас на столе были алюминиевые приборы.

Спрятав находки, поинтересовался самочувствием пацана. Не люблю бить детей, но что делать, если сам ребёнок?

- Урою! – прохрипел мальчишка, с трудом поднимаясь на ноги.

- Веди, - приказал я, - иди впереди! – я аккуратно заправил майку в трусы, незаметно спрятав заточку под резинку, и пошёл за своим проводником.

Проводник завёл меня в класс самоподготовки, где сидели ещё трое мальчишек лет двенадцати – тринадцати. Они сидели за столом, на котором стояла банка шпрот, один из мальчишек делал бутерброды.

- Привёл? – спросил один из них, похоже, самый старший, - Что за живот держишься?

- Прихватило, - ответил я за него, - в туалет бегал.

- Жрать меньше надо! – сказал мальчишка, откусывая от бутерброда кусок, - Ну, что стоишь? Беги в туалет! – мой проводник ушёл, бросив на меня многообещающий взгляд. Но не будет же он рассказывать, что его побил сопливый пацан! Я решил понаглеть, чтобы сразу расставить все акценты:

- Что ночью жрёте? Не наедаетесь? У малышей еду отбираете, ещё и ночью жрёте? – криво усмехаясь, спросил я. Старший подавился шпротами, его сосед постучал по спине, а третий кинулся ко мне:

- Что, борзый? Директору настучал на нас, ещё пи…шь!

- Сядь, Сявка! – продышался, наконец, старший. - А ты, пацан, только появился здесь, уже свои порядки наводишь? Сам ещё домашними пирожками серешь, а указываешь нам, как жить?

Я молчал. А что, про пирожки он, верно, сказал, недавно их ел.

- Я пригласил тебя для разговора, - важно сказал старший, - для начала познакомимся: я старший этажа, все старшие пацанских отрядов и групп подчиняются мне, ясно? – я пожал плечами:

- Что же ты порядок не наведёшь, командир? Почему позволяешь малышей обижать? Они же твои младшие братишки, ты заботиться о них должен.

- Я забочусь! – повысил голос командир, - Только есть ещё старшие, - уже тише сказал он, - приходится слушаться.

- Шестеришь потихоньку? – усмехнулся я.