Вескер. Альберт Вескер. Колесо Фортуны

— Все камеры вырубить. За мной не ходить. Все вопросы решу сам. Выйду, дам корректировки по изменению условий содержания подопытной. Исполнять. — После последнего слова, Клеменс сразу сорвался отключать камеры. Я же воспользовался лишними минутами, чтобы прийти в душевное равновесие. И когда я наконец полностью был спокоен, снова появился доктор. Я снимаю медицинский халат и кидаю его Клеменсу. И сразу даю пояснение своему действию. — Ее мучили на протяжении 15 лет люди в белых халатах. Советую всем, кто в будущем будет работать с подопытной снимать халаты и не носить в целом белые одежды и маски. — После чего еще раз напоминаю. — За мной не ходить. В случае проблем мне хватит сил ее остановить. — Снимаю свои вечные солнечные очки, и судя по резкому вздоху Клеменса, зрачки снова вытянуты. Я медленно открываю дверь и захожу в почти полностью темную комнату.

Дверь за собой закрываю, и осматриваюсь. Как я и думал… Чуть лучше, чем просто бетонная коробка. Вместо кровати обычная железная раскладушка с полусгнившим матрасом. Свет дает одна маленькая и очень тусклая лампочка наверху в углу комнаты. Да и та уже доживает свое. Очень темно для обычного человека. Даже нормального туалета нет… Просто дырка в другом углу комнаты. Вода только в раковине недалеко, и, судя по всему, только холодная, да еще и грязная. Омерзительно. Как она еще не сошла с ума в таких условиях. Хотя да, она же уже на грани… Внешняя обстановка наводит мысли о геноциде, но я сохраняю хладнокровие. Не для того успокаивался, чтобы так быстро поддаваться эмоциям. В темноте глаза уже освоились, и я вижу снова почти как днем при таком ужасном освещении. Взгляду моему предстала… Технически женщина. Очень низкая, болезненно худая. Т вирус уже начал постепенно ее менять и еще сильнее угнетать организм. То, что по началу казалось просто излишней бледностью, оказалось почти серой кожей похожей на тиранов и зараженных. Не везде, но за неделю заражение уже прошло почти половину ее тела. Она была повернута к стене, но я мог ее разглядеть. Такие тонкие руки и ноги. Впалый живот, и жуткая угловатость. Снова в груди сдавило чем-то болезненным. Она похожа на жертву концлагеря… С подросткового возраста, от вечного недоедания она почти не изменилась, но черные очень длинные, грязные и слипшиеся волосы уже имели немного седины. А кожа была вся сухая и дряблая будто передо мной старуха, а не 30 летняя женщина… Омерзительное доказательство человеческой жестокости. Бессмысленной, но такой ужасной. Я понимал, что мог бы найти ее раньше. Мог бы помочь раньше, прояви я лишь чуть больше внимания. Чуть больше инициативы. Не будучи так сильно зацикленным на внедрении и игре в обычного отмороженного мудака. Может я и не смог бы ее спасти, но хоть как-то облегчить ее участь я мог. Руки несколько раз произвольно дрогнули. Нет… Спокойствие. Самоконтроль. Медленно вздыхаю. В нос бросаются запахи… От чего становится еще более тяжело на груди. О ней даже минимально никто не заботился. Даже одета она была в подобие выцветшего платья-ночной рубашки. Очевидно, уже не подходящей по размеру и откровенно изорванной местами. Девушка старалась сопротивляться опытам, но столь ослабленный организм не мог дать ей достаточно сил. Она все еще хочет жить, несмотря на все что произошло с ней за все это время… Я медленно подхожу к ней. Она лежит, поджав ноги к груди и тихо стонет на одной ноте. Уже целую неделю она страдает от болей из-за того, что вирус Предок и Т вирусы конфликтуют в ее организме и приводят к болезненным мутациям. Но слава всем богам и ее аномальной устойчивости, организм пока не получил непоправимых увечий. Хотя это удивительно, да и она сама просто удивительна. Она меня наконец замечает, и в страхе отшатывается, забиваясь к самой стене, стараясь прикрыть себя руками. Боится… Я медленно опускаюсь на колено перед ее «кроватью» и стараюсь больше не двигаться и не провоцировать. Она смотрит с ужасом на меня. Смотрит несколько долгих секунд. А я могу разглядеть за спутавшимися черными волосами ее лицо. Оно еще имеет отпечаток некогда очень красивого подростка, но жуткая худоба заострила ее черты до очень хищных и жутких. Один карий глаз с вертикальным зрачком смотрит на меня из-под волос, а второй уже почти полностью белый. Вирус медленно искажает ее зрение. Она смотрит на меня очень внимательно. А потом пытается пошевелить губами, будто по началу не зная, как говорить. Но все же наконец собирается с мыслями.

— Что… Ты… — Слова даются ей с чудовищным трудом. И она почти уже разучилась говорить. Нужно не торопится и постараться ей помочь.

— Я такой, как ты. — Смотрит с легким непониманием. Но потом смотрит мне в глаза, и медленно чуть приближается чтобы присмотреться повнимательнее. Вытянутые зрачки у нас обоих схожи.

— Похожи… Но… Нет. — Она не проявляет агрессии. Похоже они просто сразу приходили группой после первой же попытки сопротивления и применяли насилие. Ее скрючивает снова, и она стонет.