Весьма безрассудно

— И тебе я тоже приношу свои извинения, — говорю я. — Извинения за то, что ты понес ответственность за мои поступки. Но я не сожалею о том, что сделала. Николас заслуживал смерти, а деньги, в то время, я считала, дадут мне шанс начать все заново. Я не видела другого выхода.

Скотт прижимает пистолет к моему горлу, прямо к шраму.

— Вот и замкнулся круг, — объявляет Скотт, обращаясь ко всем. — Элай вернул брата, а мы все — женщину, с которой все началось.

Несмотря на руку, лежащую на моих волосах, я поднимаю подбородок.

— Я готова взять ответственность за свои поступки, Скотт, — твердо сказала я. — И я не сожалею о том, что убила твоего брата. В конце концов он обмочился, ты знал об этом? Он умолял. Я была прямо там, с разбитой бутылкой у его горла, а он молил о пощаде.

— Заткнись! — кричит Скотт, отбрасывая меня и резко отпуская мои волосы. Он толкает меня дальше, пока я не падаю на спину у его ног. — Заткнись, грязная маленькая шлюха!

— Прекрати!

Тяжело дыша, я опустила голову. Если мне суждено умереть сейчас, я не встречу смерть со слезами или дрожью. Я взгляну ей в лицо и улыбнусь.

Вокруг меня воцаряется тишина. Собравшись с силами, я опираюсь на колени, обретая самообладание.

Мой взгляд падает на Элайджу, опускающего пистолет с головы Хоука. Он наклоняется к нему, тихо шепчет что-то, и между их ладонями происходит обмен. Брови Хоука хмурятся в замешательстве, когда его глаза поднимаются к моим, а затем Элай движется к нам. К тому месту, где надо мной нависает Скотт, готовый нанести добивающий удар.

— Будет правильно, — начинает Элай, — если она умрет от моей руки, это долг передо мной.

— Деньги? — рычит Энцо. — Тебе нужны деньги, они у меня есть. Отпусти ее.

— Мне плевать на деньги, — говорит Элай, на что Скотт насмехается, но тем не менее молчит. — Меня чуть не убили из-за нее. Моего брата избили до полусмерти.

Мужчина останавливается передо мной и приседает, наклоняя голову, чтобы рассмотреть мои черты. Его взгляд бесстрастен, но когда он опускается на шрам на моей шее, в нем появляется нечто похожее на понимание, расчет, план того, как он собирается причинить мне боль.

Его палец скользнул под мой подбородок, чуть приподнимая голову, заставляя встретиться с его взглядом. Он наклонился, откидывая мне волосы с плеча, и прошептал:

— В каком-то смысле ты спасла его, — шепчет он. — Спасла Хоука. Если бы не ты, его бы там не было, когда появился Энцо.

Мои брови хмурятся.

— Николас заслуживал смерти, но ты была ребенком. Кто-то должен был защитить тебя, как и Хоука, и я дам тебе… вам обоим то, что вы заслужили.

Мой разум затуманился, слова превратился в кашу. Может, я получила слишком много ударов и теперь выдумываю все это?

Он встает во весь рост и поднимает пистолет к моей голове, но тут происходит то, чего я никак не ожидала: Элай хватает меня за руку и швыряет вниз. Я вскрикиваю от внезапного шока и боли, вспыхнувшей в боку. Я перекатываюсь, пытаясь унять боль, и слышу, как вокруг меня начинают кричать люди. Подняв глаза, я вижу, как Элай бросается на Скотта, быстрее, чем тот успевает среагировать, и убьет его пистолетом по голове.

Скотт падает на землю, стонет, пытаясь прийти в себя, и тут раздается выстрел. Мне трудно уследить за происходящим, но я знаю, что это стреляет Элай, и причем в своих же людей.

— Сейчас! — кричит Элай, оттаскивая меня от Скотта, несмотря на продолжающееся кровотечение. — Вставай, Лира, — шипит он. — Вставай и сражайся!

Мой взгляд метнулся вверх как раз в тот момент, когда Хоук бросился к Энцо. В его руке, отражая свет подвала, сверкнуло лезвие ножа, которым он перерезал веревки, удерживающие Энцо.

Одна веревка рвется, затем другая, и вот Энцо свободен…

После чего его взгляд устремляется прямо на меня.

Глава 36

Энцо

Веревки рвутся, когда Хоук проводит по ним лезвием. Я немедленно поднимаюсь, глядя на Блэйк и Скотта за ее спиной. Элай оттаскивает девушку, и я двигаюсь к ним, не сводя глаз со Скотта и прикидывая, как я заставлю его заплатить.

Рядом со мной оказывается Хоук, и я чувствую, как острие холодного металла ложится в мою ладонь.

Люди, работающие на Скотта, в хаосе, стреляют вслепую, не зная, кто друг, а кто враг, ведь Элай ясно показал, на чьей он стороне.

“Здесь будет кровавая баня” — думаю я, чувствуя, как хрустят костяшки пальцев, когда я стискиваю нож в кулаке.

Скотт застонал и отполз, держась подальше от Блэйк, и я улыбаюсь тому, как это чертовски правильно. Я был готов разорвать его на куски за боль, которую он причинил моим близким.

Взять мое — верный способ умереть.

Оттащив Блэйк подальше, я сажусь на Скотта, который смотрит на меня, все еще слегка шокированный ударом, нанесенным Элаем.

Его взгляд, остекленевший от ужаса, впился в меня словно мольба о пощаде. Но я отнюдь не друг, не ангел-спаситель.

Нет. Я был смертью. Я был болью. Я был страданием.

Я был местью.