Весна

Как? Она еще спрашивает, после того как не сочла даже нужным несколько минут подождать его утром у проселка, а потом около школы прямо, что называется, окрысилась на него. Что это значит? Да ведь это самая злая насмешка! Арно удивленно глядит на Тээле, и ему кажется, что эта девочка вовсе не такая хорошенькая, какой он себе представлял ее, бродя по полю. В школе немало таких курносых девчонок, и, насколько он подметил, все они готовы смеяться любой шутке. О Тээле этого, пожалуй, сказать нельзя; к тому же у нее такие светлые голубые глаза, правда, небольшие, но смотрят они иногда таким удивительным взглядом, из них словно льются лучи. И все-таки… ничего особенного в этой девочке нет.

Арно молчит. Да и что ему ответить на такой вопрос?

– Ты сердишься? – снова спрашивает Тээле, обмениваясь с Имеликом многозначительным взглядом, из которого можно заключить, что сегодняшний случай для Имелика не составляет тайны.

– Нет, – отвечает Арно, ощущая в сердце острую боль.

– Отчего же ты такой грустный?

– Я не грустный.

– Как же не грустный? Подойди сюда, Имелик тебе сыграет, тебе веселее станет. – И, словно желая приманить его поближе, Имелик действительно берет каннель и с увлечением играет ту самую польку, под звуки которой в обеденный перерыв Тоотс и Тээле отплясывали свой злополучный танец. Пока он играет, Тээле – Арно замечает это – пристально смотрит на музыканта и время от времени одобрительно улыбается. Арно отступает еще дальше к дверям, оглядывает горницу, как бы прощаясь, и, не говоря ни слова, выходит в первую комнату. Здесь ему попадается навстречу хозяйка хутора и начинает что-то объяснять; он из ее слов понимает только, что Яан Имелик через множество всяких дядюшек и тетушек доводится им, раяским хозяевам, дальним родственником и что она, желая повидать родича, велела Тээле позвать его на хутор. Возможно, так оно и есть, но Арно нестерпимо скучно это слушать. К счастью, отец и Март уже поели, можно ехать домой.

«Когда же он еще успевает заниматься, этот Имелик? – думает Арно по дороге. – На завтра, например, заданы две страшно трудные задачи, ему их ни за что не решить, скорее поседеет, чем решит!»

И тут ему вспоминается маленький, невзрачный мальчуган.

– Ну, конечно же, Куслап, Тиукс этот, сделает за него и задачи, и все остальное! – вполголоса говорит он самому себе.

VII

Портной Кийр славится на все Паунвере своей отличной работой и добросовестностью. Если уж он сказал, что к такому-то сроку костюм будет готов, то можно быть уверенным, что так оно и будет. Весьма распространенное мнение, будто все портные лгут, в данном случае, видите, неуместно. Особого внимания заслуживает способ, при помощи которого Кийр снимает мерку; кроме сантиметра, он пользуется еще огромным деревянным угольником, заставляя своего заказчика стоять под ним до тех пор, пока все цифры длины и ширины не будут занесены в книгу с синим переплетом. Цель этой операции заключается в том, чтобы заказчик все время стоял, не меняя позы, которая, хотя многие портные этому и не верят, при снятии мерки, якобы, имеет огромное значение. Если иной раз случается, что костюм где-нибудь «морщит», мастер Кийр уверяет, будто главный виновник этого – сам заказчик: он двигался, когда с него снимали мерку.

Господин Хейнрих Кийр – мужчина скорее высокого, чем среднего роста, худощавый, с рыжеватыми усами и живыми серыми глазами. Он вечно улыбается, шаг у него быстрый и легкий, речь плавная и складная, так что словечки «во всяком случае», которыми неизменно начинается каждая его фраза, совсем не режут слух, а наоборот, всегда кажутся вполне уместными. Со своей низенькой, толстенькой супругой Катариной Розалией он пребывает в счастливом браке.

Господь бог благословил это супружество, ниспослав им уже двух сыновей, из которых старший, Хейнрих Георг Аадниэль, посещает приходскую школу, а младший, Фридрих Виктор Оттомар, еще только усердно учится по букварю.

Но недавно семью Кийров снова навестил аист и принес с собой еще одного славного мальчонку; радость родителей и детей, разумеется, безгранична. Озабочены они только тем, какое имя бы подыскать новому обитателю земли. Не могут же, в самом деле, супруги Кийр дать своему детищу простое, обычное имя или же такое, которое уже когда-либо встречалось в Паунвере; нет, они скорее оставят его совсем без имени или назовут, скажем, так: Божий дар № 3. Но имя все-таки найти надо, имен ведь в мире бесконечно много, нужно только поискать и подумать. И сейчас этим занято все семейство Кийров. Папаша Кийр купил целых три календаря, и его супруга Катарина Розалия, еще не встающая с постели, их тщательно изучает. Сам папаша Кийр уже третий день бродит, перебирая в уме всевозможные имена; Адальберт, Альбрехт, Арвед, Бруно, Бенно, Бернхард, Эльмар, Хуго, Каспар, Людвиг… Но ни одно из этих имен не подходит, всегда оказывается, что он их уже где-то раньше встречал; а если и мелькнет имя, которое, с точки зрения папаши Кийра, подошло бы, то оно категорически отвергается его супругой, с пренебрежением заявляющей: