Весна безумия

Но Тим слишком быстро убежал домой. А я так и осталась с этим внутренним блаженством. Поставила дома цветы в вазу на кухне. Села, подпёрла подбородок руками и любовалась букетом, лелеяла в мыслях приятные моменты с Тимом.

— О, какая красота! И кто он? — заглянула на кухню мама.

Я почему-то думала, что родители уже легли спать. Потом мама взглянула на меня и улыбнулась. Отпираться не было смысла, папа вчера видел Тима, мама тоже будет наседать, пока не узнает:

— Тимофей, мой одноклассник.

— Клячин? — удивилась мама.

Я кивнула.

— У него мама очень красивая, Лариса, — поделилась она. — Но его на собраниях всегда за пропуски ругали, он же вроде каким-то спортом серьёзно занимается?

Мама была явно осведомлена о моих одноклассниках, но в большей степени о тех, с кем я училась в средней школе. А с Тимом мы учились с пятого класса, его-то она помнила.

— Угу. Гимнастикой. Я спать. — Односложно ответила я и встала.

Мама своими расспросами спугнула трепетный момент моих грёз, и я вздохнула.

Раз в месяц вместо классного часа Екатерина Сергеевна устраивала нам квизы по биологии. Давала тему за две-три недели, потом делила весь класс случайным образом на четыре команды, и мы начинали играть. На интерактивной доске появлялись вопросы, по минуте на обсуждение, четыре тура. Команде победителей — пятёрки, второму месту — четвёрки. Проигравшим ничего.

Я любила эти квизы, вроде как игра, но мозги напрягать приходилось. Это было весело, а ещё одноклассники считали удачей попасть в команду со мной. За всё время квизов моя команда только один раз получила четвёрку.

Как бы Тим ни надеялся, но мы с ним оказались в разных командах. Тема была «экологические сукцессии». У нас подобрался сильный состав, и в этот раз мы просто разгромили остальных. Команда с Тимом была на последнем месте, и, выходя из кабинета, мы посмотрели друга на друга, и он виновато поджал губы. Ведь вместо того, чтобы готовиться, он провёл весь вечер со мной.

А ещё перед Днём защитника Отечества мы на классном часе подарили мальчикам носки с надписями: «Король ботанов» и стальные брелки с овощами. Они посмеялись, но сказали отомстят на Восьмое марта.

А Инга вновь приуныла из-за Дождика. Тот опять пропал и не отвечал на звонки.

— Опять к нему в салон пойдёшь? — складывалось впечатление, что он Ингу избегал, но она с настойчивостью упрямого барана ходила за ним.

— Конечно. Выясню, куда он пропал.

— У вас точно всё хорошо? — осторожно начала я.

Хоть Инга и любила рассыпать подробности своей личной жизни, но восхищением ей нравилось делиться больше. Когда случалось что-то нехорошее, Инга становилась хмурой тенью, как сейчас.

— Да. Вроде, — она задумчиво мешала ложкой чай. — Я очень его люблю.

— А он?

— Он всегда радуется мне, когда я прихожу. Такой добрый, милый, нежный. Позавчера приготовил лазанью для меня, представляешь? Он же такой большой и горячий, как медведь. Но когда пропадает вот так без объяснений, я себе места не нахожу.

Мои советы Инге были явно не нужны. Я лишь поддержала её морально, хотя у меня возникали сомнения насчёт Дождика. Он совершенно не внушал мне доверия, но чтобы не вгонять подругу в ещё большую тоску, я вселила в неё надежду, что всё у них наладится.

А с Тимом мы сегодня вновь помчались на каток. Я вручила ему подарок на 23 февраля — оранжевые напульсники и крафтовый набор орехов. Столько счастья было в его глазах, он меня крепко стиснул, поднял над землей и кружил, смеясь: «Спасибище!» У него сегодня было хорошее настроение. И если бы меня кто-то спросил, как выглядит счастливый человек, я бы указала пальцем на Тима. Он притащил мне большую упаковку шоколадок Милкивей только потому, что они были в синей обёртке.

— Ну же, Яна, сделай ласточку, — посмеивался он надо мной на льду.

Но я в который раз чуть приподнимала ногу, буквально на пару сантиметров и сразу же казалось, что я сейчас встречу носом лёд. Но Тим настаивал, он кружил вокруг меня и иногда раскручивал вокруг своей оси.

— Страшно! — в очередной раз попытка не удалась.

Тим проехался рядом в ласточке, а потом начал махать руками и хрипло каркать.

— Твоей ласточке не мешало бы бросить курить, — засмеялась я.

— А твоей научиться летать. Давай уже! — Тим опустил ногу и опять приблизился ко мне. Я боялась, что он снова меня раскрутит, как юлу. — Опирайся на меня и поднимай ногу.

— Может, не надо?

Я протянула Тиму руки, ухватилась за них, почувствовала опору и приподняла ногу назад.

— О, молодец! Выше! Выше! Уже почти ласточка! — подбадривал меня Тим и чуть потащил меня на себя.

Я потеряла равновесие, Тим меня поймал, но сам плюхнулся на лёд, а я полетела на него и ткнулась носом Тиму в грудь. Он зашипел и поморщился.

— Ты как? — я чуть приподнялась на руках.

— Задницу отбил.

Но вместо того чтобы встать, просто улёгся на лёд.

— Тим, вставай, ты чего?

Я попыталась слезть с него, но он обхватил меня руками и крепко прижал к себе. Отчего-то по-дурацки лыбился.

К нам уже стали подъезжать люди и спрашивать, нужна ли нам помощь. Я подобралась к Тиму поближе, чтобы заглянуть в его лицо.

— Тим! Ну же! Вставай. Что так сильно ударился?