Весна безумия

Илья больше не подходил, но постоянно косился на нас с Тимом. Мы по-прежнему на переменах были всё время вместе, держались за руки. Но уже в среду Ковалёв подошёл, глянул на травмированную руку Тима, но заговорил со мной:

— Яночка, я не врубаюсь, что ты нашла в этом недомерке?

— Может, то, чего нет у тебя! — я нахмурилась, появление Ковалёва не сулило ничего хорошего.

— Илюх, свали, а?! — устало проговорил Тим.

— Я не с тобой, Псих, разговариваю! — резко ответил ему Илья, но потом опять повернулся ко мне. — Яночка, надо одну тему перетереть, давай отойдём.

Но я покачала головой.

— Говори при мне, — добавил Тим.

— Да пошёл ты! — и Илья ушёл.

Обида на родителей чуть ослабла, и вроде бы всё вернулось в привычный ритм, но вечером я подошла к папе, когда он купал Соню:

— Пап, ты же ещё не брал билеты на Алтай?

— Мы на машине поедем.

— Это хорошо, что не брал. В общем, я не поеду, — виновато поджала губы.

— Почему?

Причина крылась в Тиме, на праздниках как раз должен был состояться чемпионат Европы, куда собирался поехать Тим. Из-за травмы он оставался дома, а если мы с Пашей уедем, я боялась, что Тим опять скиснет. Не хотела оставлять его одного.

— Это из-за Тима, — замялась я. — В общем, он же руку повредил и грустит теперь без спорта, а я не хочу оставлять его одного.

— Так предложи ему поехать с нами. В машине все разместимся, а палатка у нас четырёхместная.

— А это идея! Спасибо! — обрадовалась я, обняла папу и убежала написать Тиму.

Тот сначала колебался, написал, что подумает, но уже через десять минут ответил, что готов сорваться хоть завтра, и не на пять-шесть дней, а на целый месяц.

Последние дни Тим сидел у меня после занятий и, хоть ещё был травмирован, всё равно ездил на тренировки, как он выразился, «хотя бы поделать растяжку», но зато в его глазах загорелся энтузиазм, ему этого явно не хватало, а Паша выкладывал ТикТоки, где Тим подтягивался и отжимался на одной руке, с подписью: «Калека тренируется».

Я уже уложила Соню спать и думала ещё доделать английский к пятнице перед сном, как мне написала Инга: «Ян, можешь прямо сейчас прийти? Ты очень мне нужна!»

Глава 50. Целитель

Последние две недели Инга почти каждый день оставалась у Дождика. Я в шутку уже предлагала ей перевозить к нему вещи. А сейчас, в десять вечера, сообщение от подруги меня напугало. Я предупредила родителей, схватила сумку и форму и убежала к ней.

По виду заплаканной и несчастной Инги сразу стало ясно, что с Дождиком она рассталась. Но это не походило на обычные страдания — Инга кусала губы, заламывала пальцы, что-то было не так.

— У Дождика есть дочь!

Я не успела разуться, так и подвисла в одном кроссовке, уставилась на Ингу.

— Ты разувайся, сейчас всё расскажу, — всхлипнула она.

Инга теребила платок, а когда я его отобрала, начала грызть ногти, и я схватила её за руки, чтобы она и их не сгрызла. Подруга избегала взгляда, но слёзы всё текли по её щекам, рассказывала она сбивчиво, постоянно всхлипывая. Платок пришлось ей вернуть, и она вновь начала его теребить.

Оказалось, что, когда Дождику кто-то позвонил, он вдруг ушёл поговорить на балкон, хотя почти всегда разговаривал при Инге. А она стала невидимкой и прошмыгнула вслед за ним. О том, что он был женат, она знала. И в этот раз как раз звонила бывшая жена и настаивала, чтобы он поговорил с дочерью хотя бы по видеосвязи. На что он отмахнулся и грубо отказался общаться с девочкой. И после этого разговора Инга и ушла от него.

Под конец рассказа на Ингу напало такое отчаяние, что она подтянула к себе колени и, раскачиваясь, смотрела куда-то поверх меня, заливалась слезами и рыдала в голос. Мне было так больно смотреть на Ингу, хотелось хоть как-то облегчить её боль. Я прекрасно понимала, что эта ситуация её просто убивала. Она до сих пор думала, что отец бросил их с мамой из-за неё, и не простила ему предательства, а теперь Джордж на глазах Инги отказался от своей дочки.

Мне так хотелось как-то помочь Инге. Если бы было в моей власти забрать часть её боли себе, я бы это сделала. Обняла подругу, прижала к себе, пытаясь мысленно вобрать в себя её страдания, искренне хотелось освободить Ингу от этого.

И вдруг я почувствовала странный трепет в груди и разом переместилась в незнакомое место.

Тёмная квартира, балкон, а могучую спину Джорджа сложно не узнать. Он ходит, раздражённо разговаривает по телефону и смотрит сквозь меня:

— И не звони мне больше! Это не моя дочь! — отключает он вызов, открывает балкон.