Весна для репортера

Моя собственная жизнь мне представилась сейчас на редкость пресной и лишенной смысла. Особенно здесь, в мятежном Киеве, где ставки все еще высоки, где все рискуют и никто ни на кого не оглядывается и никто никого не жалеет. Вожаки Майдана ведь не могли не предполагать, что проиграй они, их накажут прилежно и показательно… Но они тем не менее шли до конца. Как пойдет до конца восставший народ Донбасса, не принимающий то, что диктует новая киевская власть. Жизнь – цена их свободы. А я? Зачем я живу? Чтоб зарабатывать деньги, чтобы меня не выкинули из очереди к социальным лифтам, чтобы не чувствовать себя неудачником? Чтобы встречаться с Ларисой, тайно гордиться тем, что твоя девушка – редкая красавица, и отгонять от себя подальше призраки одиночества? Чтобы поддерживать себя в сносной физической форме и не испытывать отвращения при взгляде на себя в зеркало? Или чтоб быть для всех удобным и хорошим, не вызывая ни у кого отрицательных эмоций? Да уж… Вот это цели! А мне ведь тридцать пять лет. Чего я добился всерьез? Да, я всегда был хорошим, положительным, так меня воспитали. Я не пользовался протекцией отца, не пошел по его стопам, стремился до всего дойти самостоятельно, старался никого не обижать, никому не переходить дорогу, уважал своих родителей. Всегда отлично учился, вел себя честно, ко мне никогда ни у кого не было серьезных претензий по службе… И что? Вся моя жизнь, которой я если не гордился, то считал достойной, развалилась сейчас передо мной в один миг на никому не нужные части. В ней не было никакого толка… Я никогда не совершал поступков… Этот факт открылся мне во всей неоспоримости, и я испытал такой страх, что зачем-то поднялся со стула и через несколько секунд снова сел. Как же это случилось? Может, я что-то запамятовал? Я собрался было углубиться в воспоминания, но сразу одернул себя: если бы я совершал настоящие поступки – я бы их не забыл. До тридцати пяти лет я прожил, не сделав ни единого серьезного шага. Вечно все рассчитывал, выверял, прикидывал, стремился не причинить хлопот другим, а главным образом себе. И вот теперь, когда судьба дала мне шанс проявить себя, когда я имел возможность показать себя с лучшей стороны, я занимаюсь какой-то ерундой, не могу определиться с тем, чего хочу я сам, только усердно исполняю чью-то волю и извожу себя гипотетическим недовольством начальства! Но не так давно я сам себя убеждал, что на телевидении по-другому нельзя, что ты даже свободней и независимей, когда не ведешь эфиры, что все репортеры и ведущие – люди не самостоятельные и изломанные. А вдруг все это мои выдумки? Самозащита, чтобы ничего не менять в своей судьбе и плыть по течению? В череде этих неприятных мыслей меня пронзила одна убийственная: мой отец надеялся, что из меня выйдет совсем не то, что получилось в итоге. И вот он, так ничего дельного от меня и не дождавшись, отчаялся и организовал мое нынешнее назначение и командировку, чтобы я наконец проявил себя. Ну что же… Похоже на правду. На неприятную правду. Но отступать уже некуда. К черту все! Я всегда полагал, что прятать голову в песок – это способ не давать никому ничего не решать за себя. Как же это было наивно! Отныне я сам буду выбирать, как мне теперь себя вести и что делать… Надо во всем разобраться самому, в том числе и почему я здесь. Я всю свою жизнь был озабочен тем, что подумают обо мне другие. Не поэтому ли я никогда не испытывал безумной любви, более того, не верил в то, что она существует? Ведь и с Ларисой меня познакомил приятель, бывший однокурсник на своем дне рождения, и она фактически сама инициировала наши отношения. Я ее не завоевывал, не влюблялся всерьез. Опять позволил все решить за себя. А как не позволить! Ведь решение-то прекрасное! Такая красавица стала моей! Уф!

Мое лицо горело, как от солнца на южном пляже. Такой задор прежде я, наверное, испытывал только один раз – в детстве, когда команда нашей школы выиграла чемпионат района по футболу и мне удалось забить решающий мяч.

Моцарт – гений. «Турецкий марш» – шедевр. Даже в виде звонка на моем мобильнике.