Весна для репортера

Геннадий подозвал официанта. Потом внимательно смотрел на меня и улыбался так беспричинно, что я начал испытывать неловкость.

Я поинтересовался, как у него настроение.

Он, продолжая улыбаться, поделился, что очень беспокоится за меня.

Чего больше в этом волнении? Реальных опасений или внутренней перестраховки? Он чего-то не договаривает?

Кофе принесли быстро.

– Чего мы ждем? – Мне стала надоедать вся эта двусмысленность с рукопожатиями, взглядами, улыбками.

– Значит, план такой. – Гена нервно огляделся. – Вот-вот за тобой приедут и увезут туда, где ты встретишься с тем, кто об этой встрече попросил. Твое начальство, полагаю, тебя ввело в курс. В остальном разбирайся на месте. Потом свяжемся. – Он принужденно засмеялся.

– План понятен. – Я отпил почему-то очень быстро остывающий напиток. – Когда меня заберут?

– Ждем. Должны с минуты на минуту.

В кафе вошел посетитель, и нас обдуло таким сильным сквозняком с улицы, что со стола слетела салфетница.

– Господи! – пробормотал я от неожиданности.

– Холодная в этом году весна. – Гена время от времени поглядывал в окно на Крещатик.

– Ты давно здесь? – Я спросил это потому, что надо было о чем-то спросить.

– Три года.

– А как семья? Привыкли уже? – Вряд ли мне удалось убедить его, что меня всерьез это волнует.

– У семей дипломатов нет иного выхода. Привыкаем. Куда деваться?

– Не страшно здесь сейчас?

– Не особо.

– Как реагируют на вчерашнее объявление АТО?

– Кто как. В целом ликуют. Те, кто против, боятся пикнуть.

– Прямо ликуют? Ведь люди погибнут!

– Они не считают за людей тех, кто был за Януковича.

Кофе совсем остыл и потерял малейшую привлекательность.

– А детишки у тебя есть?

– Дочка. Еще совсем маленькая. Растет себе помаленьку, радуется жизни и… – Геннадия что-то отвлекло на улице. – Ну вот они и прибыли. Поднимайся. – Он явно испытал облегчение оттого, что этот обязательный пустой разговор можно завершить.

И хоть поведение Гены мало в чем изменилось, он почему-то вселял в меня меньше уверенности, чем вчера. Посмотрим, как все пройдет. Может быть, зря я относился к предстоящей встрече так легкомысленно, полагаясь на то, что Геннадий организовал все подобающим образом?

Два молодых крепких парня в камуфляже вошли в кафе, подошли к нам, поздоровались с Геннадием и со мной, затем предложили не задерживаться и скорее пройти в машину. Дипломатический работник на прощание дружески похлопал меня по плечу. Поразило, как он скован и напряжен. Почему? Может, неважно себя чувствует?

У входа нас ожидал джип, выглядевший таким замызганным, будто попал сюда прямо с проселочной дороги, собрав с нее предварительно всю грязь.

– Садитесь назад, – заявил один из моих провожатых, а сам открыл переднюю дверцу. Он выглядел старше и увереннее второго. Я про себя окрестил его Старшой.

Только мы тронулись, мне бросилось в глаза, что на рукавах их курток цвета хаки украинская символика. Старшой, вероятно, проследил в зеркало мой удивленный взгляд и, повернувшись ко мне, объяснил:

– Не пугайтесь. Это для конспирации, чтоб меньше вопросов было. В городе машины сплошь и рядом останавливают то нацгвардейцы, то другая какая-нибудь сволочь. В таком прикиде мы легко сходим за своих для этой шушеры.

От этих двух крепышей веяло какой-то непредсказуемо опасной силой, заставляющей с ними соглашаться.

Довольно долго мы выбирались из города, периодически застревая на светофорах. При каждой задержке водитель вполголоса чертыхался. Меня ни один, ни второй не удостаивали даже взглядом. Я для них пустое место?

– Долго ли еще нам ехать? – Меня раздражало, что они ведут себя со мной едва ли не как с заложником. Честно говоря, я по-другому представлял сегодняшнюю встречу. По крайней мере не мешало бы им поставить меня в известность, куда мы, собственно, направляемся.

– Около часа, – нехотя отозвался Старшой.

Я расстегнул пальто и несколько раз судорожно втянул воздух. В кабине воняло бензином. Одежда теснила меня. Зачем я еще пиджак напялил? Тоже мне – франт! Будто на прием собрался.

Я шумно заерзал, пытаясь усесться удобнее.

– Что случилось? Вам что-то мешает? – осведомился Старшой с плохо скрываемым раздражением. Не хватало еще, чтоб они начали указывать, как мне себя вести.

– Ничего страшного. Потерплю.

Последующие полчаса никто не проронил ни слова. Совсем не к месту ожил мой мобильник. Я вынул его. Лариса! Видно, у нее все-таки выходной и она мается от безделья и скуки. Не привыкла, что я могу быть далеко. «Чем занят мой любимый?»

Я быстро набрал ответ: «Все в порядке». Совсем не отвечать ей неверно. В конце концов, мы можем остаться друзьями. Да и она ни в чем передо мной не виновата. Хотя почему друзьями. Боже мой, что с моей головой? Кем я себя возомнил? Тревога и страх караулили всякую мою мысль.

Манипуляции с телефоном не укрылись от внимания моих спутников. Голос подал тот, кто вел машину:

– Будет правильней, если вы отключите телефон. Мы думали, что вы уже сделали это. Простите. Забыли предупредить.

Кажется, они начали вести себя любезней. С чего бы?