Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг.

Но добиться окончательной стабильности и успокоения мешали последствия операции «Раскол», блестяще проведенной Алленом Даллесом в 1949-1952 годах. И нежелание или неспособность чехословацкого руководства осознать и исправить совершенные им ошибки. Никто из осужденных по разного рода политическим процессам 1949-1954 годов в Чехословакии так и не был пока публично реабилитирован, что опять-таки позднее ставили в вину «сталинисту» Новотному.

На самом деле Новотный не был ответственен за «процесс Сланского» (именно поэтому Хрущев и настоял на избрании его президентом в 1957 году). За смертный приговор бывшему генеральному секретарю голосовали в 1952 году Запотоцкий, премьер Широкий (которого Хрущев опять-таки поэтому и не позволил сделать президентом в 1957-м) и министр внутренних дел Барак. Все эти люди были членами Президиума ЦК КПЧ и имели гораздо более сильный авторитет в партии, чем Новотный. До смерти Запотоцкого Новотный не мог и помышлять о том, чтобы поставить вопрос о полной реабилитации жертв политических репрессий.

Но и после 1957 года в руководстве КПЧ все еще преобладали люди, лично ответственные за процессы начала 50-х годов. Даже в Москве «антипартийная группа» Молотова, Маленкова и Кагановича едва не свергла Хрущева в 1957-м, не желая полной реабилитации жертв политических репрессий, за которые все они (как, впрочем, и сам Хрущев) несли полную ответственность. Новотный же пока вообще был в меньшинстве как в Президиуме ЦК КПЧ (в конце 50-х годов в нем было девять-десять членов), так и в секретариате ЦК, руководившем повседневной работой партии и государственных органов.

Компартию Словакии возглавлял Карол Бацилек, который во время процесса Сланского был министром госбезопасности, а затем добился осуждения «словацких буржуазных националистов» типа Гусака или Новоместского. Если реабилитировать Гусака, то надо было сажать в тюрьму Бацилека. А за последним пока стояло все руководство словацкой компартии. При этом не следовало забывать, что Бацилек был одним из руководителей Словацкого национального восстания, заброшенным в Словакию из Москвы.

К тому же все процессы 50-х годов были завязаны на Сланского, а в его виновности ни Новотный, ни его коллеги по Президиуму ЦК КПЧ не сомневались. Ведь имелось перехваченное письмо Сланскому от американской разведки. К тому же арестовать Сланского просил лично приехавший тогда в Прагу по поручению Сталина Анастас Микоян. А при Хрущеве гибкий Микоян сумел стать вторым человеком в СССР, поддержав Никиту Сергеевича в борьбе с «антипартийной группой» Молотова. Реабилитировать Сланского в этих условиях означало бы обвинить Москву и лично Микояна не просто в ошибке, а в преступлении.

Поэтому Новотный в начале 60-х годов продолжал придерживаться версии о Сланском как о «чехословацком Берии», который и развязал в стране массовые репрессии (частично это было правдой – Сланский поддерживал и лично санкционировал все аресты партийных деятелей вплоть до своего собственного ареста). По этой логике получалось, что Чехословакия разоблачила «своего Берию» даже раньше, чем это произошло в Советском Союзе. В Президиуме ЦК КПЧ были готовы допустить, что на Сланского и его «подельников» навешали много лишних обвинений, например в сионизме или «титоизме», но в целом в его виновности никто не сомневался.

И в этом, пожалуй, состоял главный успех операции «Раскол» – именно запоздалая реабилитация в ЧССР и привела к хаосу «пражской весны», провалу начатых в 1963 году экономических и политических реформ и вводу войск Варшавского договора в августе 1968 года.

Тем не менее Новотный был все же готов к постепенной реабилитации жертв политических репрессий, рассчитывая на поддержку Хрущева.

Еще в 1955 году главные следователи госбезопасности по делу Сланского подполковник Доубек и майор Когоутек собственноручно написали показания, в которых признавались, что дело было полностью сфабриковано. Оба следователя подробно описали незаконные методы получения признательных показаний. В апреле 1956 года Президиум ЦК КПЧ занялся письмами Когоутека и Доубека. В мае 1957 года Доубека осудили на девять лет[309]. Но сразу же после своего избрания президентом Новотный в декабре 1957 года предложил помиловать Доубека. Ведь было абсолютно ясно, что он лишь выполнял политические указания советских советников по линии МГБ. И уже перед рождеством Доубек вернулся домой. Позднее он стал сотрудником государственного чехословацкого туристического бюро «ЧЕДОК» и был, в частности, направлен в Брюссель на всемирную выставку 1958 года.

Всего до 1968-го из МВД было уволено 58 сотрудников, допускавших нарушения законности в начале 50-х годов. Президент также лишил 66 человек государственных наград, полученных за подготовку политических процессов.