Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг.

В Словакии в 1967 году был выпущен сборниктрудов югославских философов «Человек и отчуждение». В нем проводилась мысль, что отчуждение человека от общества характерно не только для капитализма (как считал Маркс), но и для социализма. Оспаривались утверждения Энгельса, который писал, что социалистическая революция, которая ликвидирует эксплуатацию человека человеком (главную причину отчуждения), будет началом конца отчуждения человека от общества: «Объективные, чуждые силы, господствовавшие до сих пор над историей, поступают под контроль самих людей. И только с этого момента люди начнут вполне сознательно сами творить свою историю. Только тогда приводимые ими в движение общественные причины будут иметь в преобладающей и все возрастающей мере и те следствия, которых они желают»[435].

Но в 60-е годы Маркс и Энгельс в ЧССР (в отличие от того же Запада) были не модны, а Сартр и Хайдеггер – как раз наоборот. Ведь Сартр был из Франции, а Маркс в то время ассоциировался с СССР. Быть экзистенциалистом в Чехословакии было престижно, а быть марксистом – уже почти опасно: сразу маячил на горизонте уже знакомый ярлык «догматика».

Все описанные выше философские споры были для ЧССР отнюдь не только занятием узкой группы интеллектуалов. В Чехословакии всегда был традиционно высок интерес к философии, и труды многих философов становились в обществе бестселлерами.

В вузах ЧССР для борьбы против марксизма «либералы» в 60-е годы использовали увлечение многих интеллектуалов входившей в моду социологией. Кафедры марксизма-ленинизма заменялись кафедрами социологии, которая, как считалось, в отличие от марксизма, беспристрастно и сугубо «научно» изучает процессы в обществе. Хотя кроме методики социологических опросов новая наука тогда могла предложить очень немного. В отличие от марксизма, она и не стремилась понять процессы, которые управляют движением общества и распознать законы этого движения. В Чехословакии 60-х годов мало кто глубоко разбирался в новомодной социологии – главное состояло в том, что она считалась антиподом марксизма. Этого для «либералов» было вполне достаточно.

Либералы в ЧССР чувствовали себя такими же трибунами критической мысли, как и их идейные соратники на Западе, хотя те (тот же Сартр) как раз протестовали против того, чего в Чехословакии не было (безработица, бедность, война во Вьетнаме, засилье в обществе финансового капитала, бездуховность СМИ). Свитак писал: «Настоящий интеллектуал твердо придерживается своей критической, протестующей функции. Он заключает сепаратный мир с интеллектуалом противоположной стороны, если речь идет о международном единстве культуры и свободы мысли, и делает это, несмотря на преследования, которым он подвергается».

При этом на Западе идеи того же Сартра знали в массах гораздо меньше, чем в ЧССР. В США об этом человеке вообще мало кто слышал. В той же Америке не было Академии наук и гарантированных зарплат интеллигентам, поэтому их заботили больше прагматические и прикладные темы исследований, а не духовные искания.

Среди чехословацких (особенно чешских) писателей проблема отчуждения нашла выражение в «реабилитации» Франца Кафки на конференции чехословацких писателей в Либлице в мае 1963 года. Кафка действительно описывал весь абсурд и ужас окружавшего его общества, доходя в этом до признания абсурда существования.

На крайне пессимистическое мировоззрение писателя (Кафка родился в Праге в еврейской семье в 1883 году, но писал по-немецки) наложила отпечаток его непростая семейная ситуация. Из-за раннего разрыва с родителями Кафка был вынужден вести скромный образ жизни и часто менять жилье, что наложило отпечаток и на его отношение к самой Праге и ее жителям. Хронические болезни (психосоматической ли природы – это вопрос спорный) донимали его. Помимо туберкулеза он страдал от мигреней, бессонницы, запоров, импотенции, нарывов и других заболеваний. Он пытался противодействовать всему этому «народными» и гомеопатическими способами, например вегетарианской диетой, регулярной гимнастикой и употреблением в большом количестве непастеризованного коровьего молока. Большинство работ Кафки было опубликовано посмертно.

В КПЧ к Кафке относились в общем равнодушно, не считая его, в отличие от Чапека или Гашека, видным чешским писателем. Коммунистов в Кафке не устраивал безысходный пессимизм и неверие в какое-либо светлое будущее для человека.