Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг.

Между тем, еще 7 июля (до того как стало известно об отказе делегации КПЧ ехать в Варшаву) Политбюро ЦК КПСС утвердило новую информацию для партийных организаций КПСС о положении в Чехословакии. Там говорилось уже следующее: «…речь идет о судьбе Коммунистической партии Чехословакии, о судьбе социалистического строя в ЧССР. Сейчас, накануне внеочередного XIV съезда КПЧ, антисоциалистические силы стремятся создать в стране обстановку неуверенности и политической неустойчивости с тем, чтобы затруднить обстоятельную подготовку съезда партии, очернить всю деятельность КПЧ и всех ее работников, которые в течение десятков лет самоотверженно боролись против буржуазии, против фашизма, попытаться повлиять на состав делегатов съезда и будущего ЦК партии… Особенно тревожно, что эти действия находят поддержку среди некоторой части членов КПЧ и даже среди отдельных членов Центрального Комитета, которые все более открыто проводят ревизионистскую линию и тем самым расчищают дорогу антисоциалистическим силам, которые уже обнародовали свою политическую платформу – так называемый документ „Две тысячи слов“…

Советским коммунистам, всему нашему народу дороги доставшиеся тяжелой ценой социалистические завоевания чехословацкого народа. Нельзя допустить, чтобы эти завоевания были отняты контрреволюционерами, нельзя допустить, чтобы из мировой системы социализма было вырвано ее важное звено – социалистическая Чехословакия»[723].

Важно отметить, что в этом документе по-прежнему не было поименной критики Дубчека или других чехословацких «реформаторов» из Президиума ЦК. Политбюро все еще надеялось, что Дубчек выполнит свои обязательства и прекратит процесс перманентного развала КПЧ.

Встречу в Варшаве 14 июля открыл хозяин – польский лидер Гомулка, предложив, по сути, всего один пункт повестки дня: «Оценка положения в Чехословакии».

Гомулка еще раз подтвердил правильность данной им еще в Дрездене оценки событий в ЧССР: «…события, перемены, происходившие там, носят антисоциалистический характер, содержат в себе элементы контрреволюции»[724]. Теперь же, продолжил Гомулка, уже окончательно ясно, что в Чехословакии идет процесс превращения социалистического государства в «республику буржуазного типа», но пока этот процесс еще в «зачаточном состоянии». А вот процесс превращения КПЧ в социал-демократическую партию «продвинулся довольно далеко». Гомулка выразил возмущение настоящей травлей теперешнего состава ЦК КПЧ в чехословацкой прессе: «Как пишет нынешняя печать, лишь 40 человек, самое большее, могут войти в новый Центральный Комитет, остальных необходимо исключить. Убрать. Почему? Каким образом можно совместить это с той свободой, о которой они столько там говорят? Ведь „сталинисты“, о которых они столько говорят, молчат. Мало того, что они молчат, они голосуют за контрреволюционную программу. Неужели они не понимают, за что они отдают свой голос? Товарищи, там создалась обстановка политического и морального террора…»[725].

Гомулка подробно остановился и на международном аспекте чехословацких событий. ЧССР улучшает отношения с ФРГ, не консультируясь об этом с партнерами по ОВД. А ведь ФРГ пока так и не признала послевоенные польские границы.

Кадар снова был несколько мягче в терминах, чем Гомулка. Он оценил ситуацию в Чехословакии как «очень сложный процесс, в котором присутствуют разные факторы и выступают антисоциалистические и контрреволюционные силы». КПЧ пока не превращается в социал-демократическую партию, но ревизионистские силы усиливают позиции и события «идут по югославскому пути». Кадар полностью согласился с Гомулкой, что окончательную ясность внесет чрезвычайный съезд КПЧ – это «решающий момент».

Кадар подчеркнул: «…решение Политбюро КПЧ об отказе присутствовать на коллективной встрече является очень тяжким шагом, который создает совершенно новую ситуацию в отношениях между нашими партиями, потому что Президиум КПЧ как руководящий орган партии противопоставил себя руководящим органам наших партий»[726].

Как и руководство КПСС, Кадар считал, что надо немедленно мобилизовать здоровые силы партии на открытые политические выступления в защиту социализма: «…процесс, происходящий в Чехословакии, ухудшается. Положение более тревожное, чем то, как было тогда, когда мы разговаривали в прошлый раз в Москве и в Дрездене». Но все же Кадар был поначалу явно против вмешательства в этот процесс извне, выразив надежду, чтобы «в Чехословакии нашлась сила, нашлась такая ясная марксистско-ленинская коммунистическая позиция, которая в этой борьбе выступит более решительно, чем выступала до сих пор». И, если такая сила найдется, соцстраны «всеми путями должны ее поддержать»[727].