Весна, которой нам не хватит (СИ)

Я думала о том, доехала ли до Фальбурга моя скверная четвёрка, как они там устроились и что будут делать дальше: без денег, без документов... Думала о том, что родители уже явно в курсе о моём исчезновении из Колледжа и о ночных приключениях, ищут меня, волнуются, злятся… и на этот раз небезосновательно. Пожар в библиотеке случился всего-то навсего сегодня ночью, а кажется, что много дней назад. И только вчера мы с Эймери были близки, а я уже безумно соскучилась… Я подтянула к груди одно колено, наплевав на приличия и манеры. Что уж теперь.

Время шло.

Я могла ошибиться в своих догадках по поводу Эймери, в конце концов, я же не ученый. А если даже и нет… вдруг эту самую "капсулу" невозможно извлечь из тела, вдруг это окажется смертельным, вдруг они просто откажутся это делать, сенатор вовсе не обязан продолжать помогать мне… нам. Он узнал правду, накажет, кого следует, за своеволие, а Эймери… какое ему дело до него! А даже если… даже если всё удастся, дар-то ему всё равно сотрут. Это несравнимо со смертью, но я уже содрогалась от страха, боли и неизмеримой жалости. Потерять дар – утратить частичку себя.

Время шло.

Мне некуда было идти, во всяком случае, некуда было идти вот так, одной, и я сидела, скорчившись на жёстком неудобном стуле, иногда вставала и делала несколько шагов вперёд и назад, не зная, тут ли ещё мой соглядатай. Во рту пересохло, но я не решалась попросить воды. В какой-то момент я прижалась затылком к стене, прикрыла глаза, и сознание отключилось.

Проснулась я в темноте и не сразу поняла, где нахожусь. Кажется, я уже не сидела, а лежала, не на полу и не на кровати, а на нескольких соединённых вместе стульях. И кто-то даже подложил мне под голову сложенную валиком ткань.

Свет загорелся слабый, спросонья-то, я приподнялась и увидела высокий силуэт у стены. Сердце заколотилось, но из пересохшего рта слово вырвалось не сразу:

- Эймери?!

Но это был не он, в следующее мгновение я поняла это и сжала пальцы. Рядом со мной стоял Верховный сенатор Корб Крайтон.

Слюна скапливалась во рту неохотно, и я помолчала, пока не смогла выговорить более-менее внятно:

- Вы… у вас же сегодня день рождения у внука, верно? А вы тут задержались… Простите. Простите за всё. Я подвела Армаля, а значит, и вас… А вы тут.

Спрашивать про Эймери я не стала. Страшно, как же мне было страшно. Если Крайтон ждал тут моего пробуждения, если он был один, значит… Значит всё закончилось плохо. И я хотела потянуть минуты, иллюзию того, что всё нормально.

- А я тут, – повторил сенатор. Он, кажется, совершенно не торопился, и это было странно. Ещё как странно! Не мог такой бывалый суровый человек чувствовать свою вину передо мной или что-нибудь в этом роде. Я вообще ему никто. Не верю я в такое благородство.

- Почему вы стали мне помогать? – спросила я наконец. – Я очень благодарна вам за всё, даже если… Вы за сегодня сделали для меня больше, чем кто бы то ни было за все предыдущие годы. Я была уверена, что вы даже слушать меня не станете. Но почему?..

Сенатор посмотрел на меня. Ухоженный, сильный, крепкий мужчина. Но почему-то именно в этот момент он показался мне неимоверно старым, уставшим и даже печальным. Уязвимым.

- Возможно, ваше появление сегодня – это просто совпадение…

- Но иногда совпадениями руководит судьба, – механически повторила я слова мальёка Карэйна. Встала, поморщившись: ноги затекли. – У вас тоже что-то случилось?

- Можно сказать и так. Я долгое время стремился… не к совершенству, нет. К безупречности. К тому, чтобы меня, мою семью, жизнь и деятельность не в чем было упрекнуть. Дискутировать, возражать, не одобрять, ненавидеть – да, но не упрекнуть, высмеять, ткнуть пальцем в слабое место. А вчера всё изменилось в одночасье. Я оказался на распутье. И вы, Хортенс, появились более чем вовремя, для вас в том числе – ещё вчера утром я действительно не стал бы вас даже слушать. И для меня.

- Расскажите, – не то предложила, не то попросила я. Слёзы всё-таки потекли, горячие и безвкусные, я не обращала на них внимания. – Расскажите мне.

- Семья всегда была очень важна для меня, Хортенс. Не менее важна, чем работа. Им я посвятил всю свою жизнь. Я многого добился.

- Больше, чем кто бы то ни было, – кивнула я, не понимая, к чему он ведёт.

- Я вовсе не злюсь из-за расторгнутой помолвки. Армаль переживёт. Я так и думал, что он ещё слишком молод и легкомысленен для семейной жизни, а его болезненное самолюбие даже полезно пощипать, оно может помешать ему в будущем. Дело не в нём. Не беспокойтесь, скандала не будет.

- Я и не беспокоюсь. Продолжайте, пожалуйста.

Сенатор подбирал слова, и видеть его смятение было так странно.

- У моей дочери двое детей, девочка трёх лет и шестилетний мальчик, Соверн. Да, ему как раз сегодня исполнилось шесть. Мой любимый внук, моя гордость, очень умный и талантливый ребёнок. Он дорог мне, он моя отрада, моя надежда. И вчера он…

Наступившая тишина была тяжелая, кричащая громче слов.

Я поняла, что он хотел сказать.

- Как это случилось?