Весна. Лето.

– Ага, не помните! Хи-хии, тогда делать нечего. Отпереться от своих слов всегда можно.

– Отпереться? – презрительно усмехается Тээле, снова глядя в сторону хутора Сааре.

– Да, да, – пищит Кийр, – похоже на то.

– Ну, если похоже, так похоже. Ничем помочь не могу. Но если вы желаете, я могу и сейчас это повторить, независимо от того, говорила я так раньше или нет. – И совсем неожиданно, словно от старого хутора повеяло на нее милыми сердцу воспоминаниями, девушка становится ласковее, улыбается и, глядя на Кийра, говорит:

– Имя и ремесло никому не в укор, был бы сам человек работящий и достойный. – И еще приветливее: – Теперь, надеюсь, вы удовлетворены, дорогой мой соученик, и не станете дольше уверять, что я отрекаюсь от собственных слов. Так, что ли?

– Да, но какая… – отвечает Кийр после короткого раздумья. – Какая мне польза от всего этого? Это же у вас только слова, а на уме совсем иное.

– Опять беда! Просто не знаешь, как вам угодить, дорогой друг. Нет, будьте уверены, я именно так и думаю, как сказала. И если я раньше говорила, что выйду замуж только за землепашца, то я вовсе не хотела этим сказать, что презираю других людей из-за их профессий. Нет! Вы же знаете, я родилась в деревне и в деревне выросла. Люблю поля, луга, сады. Без них я не мыслю своей жизни. А все это может мне предоставить лишь землепашец. Поэтому я давно решила, дорогой друг, избрать спутником жизни только земледельца.

– Да, да, – голосом кающегося грешника ноет Кийр и ковыряет тросточкой у обочины дороги. – Да, да, так, значит, обстоят дела.

– Да, именно так, дорогой друг. Не сердитесь, что я говорила с вами раздраженным тоном. Виной этому головная боль. Но теперь она прошла, я мы можем разговаривать спокойно, как и полагается старым школьным товарищам.

Беседуя, они медленно шагают по дороге к хутору Рая. Веснушчатое лицо Кийра пылает огненным заревом. Упрямая душа его ни за что не хочет покориться року. Сегодня боевой день: Кийр схватился один на один со своей судьбой и готов бороться за свое счастье, как настоящий мужчина. К этим решающим минутам он готовился долгие месяцы и потирал руки от удовольствия, узнав, что его непобедимый соперник Арно Тали покинул поле битвы и перешел на другие позиции. Было время, когда ему казалось, будто препятствий больше нет и он может катить себе в почтовом дилижансе по дороге, ведущей прямо к счастью. Потом снова появились различные опасения и сомнения, и незадачливый рыжеволосый портной снова вынужден был, подобно клопу, залезть в щель, как и во времена Арно Тали.

А тут еще черт принес в Паунвере не то из Тамбова, не то из Стамбова этого прощелыгу, мошенника, пьяницу и бог знает, что он еще такое, – ну, словом, этого распроклятого Тоотса! И нежная душа Кийра почуяла недоброе. Долго и ждать не пришлось, предчувствия стали сбываться. Надо было что-то предпринять, надо было немедленно что-то предпринять. Кийр чувствовал, как его хрупкие плечи сгибаются под тяжестью этой задачи, но пробил уже одиннадцатый час, и рыжеволосый отбросил всю свою робость.

– Однако разрешите вас спросить, барышня Тээле, – пропищал он после довольно продолжительной паузы, – разрешите спросить, а если бы Тали… если бы Тали… ну, если бы он остался верен своему слову? Ведь из него тоже не получился бы земледелец.

Густой румянец заливает лицо девушки. Но она быстро овладевает собой.

– Милый Кийр, откуда вы взяли, что Тали давал мне какие-то обещания?

– Как так? – собирается Кийр что-то возразить.

– Позвольте, милый моя приятель, здесь вы явно на ложном пути. Мы с Тали никогда об этом не говорили. Никогда. Мы были с ним только соседями, хорошими знакомыми, можно даже сказать, друзьями. И все. Об этих вещах никогда разговор не заходил.

– Ах, так, – бормочет Кийр, как бы поверив этим словам, но в то же время бросает на девушку взгляд полный сомнений.

– И даже если бы Тали захотел на мне жениться, – живо продолжает Тээле, – я пошла бы за него лишь с тем условием, что он, при всем его образовании, займется сельским хозяйством. Никак не иначе.

– Вот как, – снова бормочет Кийр.

– Да, именно так, милый мой Кийр.

Наступает пауза. Девушка бросает на своего спутника загадочные взгляды и едва заметно улыбается. Здесь вот, рядом с нею, семенит тощий, веснушчатый рыжеволосый субъект и объясняется ей в любви, иными словами – хочет заполучить ее, Тээле, себе в жены. Эта жердеобразная личность промышляет в Паунвере портновским ремеслом и пылает от любви, как уголь в горящей печке. В свое будущее супружество он, помимо всего прочего, принесет и свое великолепное сопенье и подозрительный взгляд исподлобья. Но супружество, как известно, не кончается свадьбой, оно именно ею начинается. Потом эта самая жердь придет, вытянет губы трубочкой, станет целоваться и нашептывать слова любви.

Тээле снова улыбается. В глазах ее мелькает озорная искорка.

Голова у Кийра гудит от самых различных мыслей. У него сейчас такое чувство, будто кто-то вывернул ему мозги наизнанку и выбрасывает оттуда все воздушные замки, которые воздвигались годами.