Весна, лето, осень, зима… И опять весна…

А дальше всё было как по маслу – четыре троллейбусных остановки, имы у парка. «Митя, ты посмотри какой слон… слоник…» Нет, никакого впечатления. Подумаешь, слоник. Вот если бы Кинг-Конг. Митя убежал на детскую площадку, а я остался. Ну здравствуй, ушастый. Как заморили тебя кубанские власти. Как-то ты измельчал… Неужели эти две жалкие ящерицы и есть те страшные крокодилы, которые ползали у твоих ног? Какой-то злодей отбил тебе половину хобота, а мальчик-погонщик и вовсе без головы. А где вода? Где фонтаны, бьющие из пасти крокодилов? Время выпило и воду, и соки…

Так, а кто же поможет мне сделать историческое фото. «Прохожий, остановись!» – воскликнула бы Марина Ивановна, а я обратился к проходящему курсанту: «Молодой человек, будьте любезны… На фоне слоника…»

Ракурс выбрали так, чтобы не было видно отбитого хобота и безголового погонщика. Случайный прохожий нажал кнопку, раздался щелчок, и этот щелчок разделил пополам мою жизнь. Словно кто-то сильный разломил спелое яблоко на две равные части. Не важно, сколько я проживу ещё – сорок, пятьдесят, шестьдесят, сто лет… Ведь поделено не время, а жизнь…

Когда мы поехали вечерним нежарким автобусом назад, Митя заснул, а я, вспоминая встречу с другом детства, понял, почему, придя с дедушкой на карусель, залезал именно на слоника, а если любимое животное было занято, мы с дедушкой пpопускали туp… Понял, почему долго не мог называть слоном длинную, пикообразную шахматную фигуру, и, как многие в нашем дворе, называл её офицером.

Душу не мути

Была у меня в родном городе ещё одна встреча. Я отвел Митю к краснодарским родичам, они с мальчиком, которого видели впервые, принялись знакомиться, играть, кормить его ужином… А я поспешил на Красную, 19.

Я прошёл через длинную подворотню… Вот и двор моего детства… Как он съёжился и усох… Словно смотрю я в бинокль, а он приставлен к глазам неверно – большими стёклами… Я стал узнавать двор, только немного привыкнув к его изменению: тут стоял большой чёрный ящик, ящика нет. Зато на месте канализационный сток, куда упала гибкая ветка для моего лука, вот наше окно, где пришла ко мне первая рифма, здесь разливалась наша с Бокою лужа, а вот лысоватый дядька с девочкой лет семи… Боже мой, это же Бока… «Товагищ, вы кого-то ищете?» – «Нет, нет, ошибся… Не туда зашёл…» Ещё не хватало мне объясняться, кто я такой… Быстрей, быстрей от выросшего Боки, мимо высохшей лужи, мимо чужого окна, мимо сгнившего ящика, через длинную подворотню, на улицу, улицу…

Когда странное щемящее чувство оставило меня, я понял – поэт прав: «По несчастью или к счастью,//Истина проста://Никогда не возвращайся//В прежние места…»

Месяц

Митя хорошо ориентируется на местности, из него бы получился отличный бойскаут. Мы прошли к парку длинным обходным путём. Митя спросил: «Папа, зачем мы так идём? Я знаю дорогу короче».

– Сынок! Я хочу тебе показать одно интересное место. Это старая карусель, покружиться на ней меня водил мой дедушка, Андрей Фомич…

Вот она, всеми позабытая, окружённая травой и тишиной. А раньше!

Сколько вокруг неё было шуму, улыбок, интриг, панам, ярких, лёгких одежд! Мы покупали билет, и дедушка усаживал меня, конечно же, на слоника. Они стояли рядом – два слоника, только на одном из них я соглашался пуститься в путь по кругу. Слоники целы и поныне. Они, правда, поблёкли, но держатся молодцом. Остальные животные выглядят хуже: обломанные рога, отбитые копыта. В целом картина грустная. Одна лошадка споткнулась и падает. Падает уже лет десять…

«Папа, пошли!» – Митя детскими мыслями уже весь на действующей карусели. Мальчику не терпится окунуться в веселье, движение, мелькание…

Часа три он передо мною мелькал, с трудом я увёл мальчика из Ленинского парка. Пытался убеждать, заманивать шоколадкой или мороженым – последнее дело. Съест сладкое – откажется от обеда, который уже приготовила бабушка Лиля, а это грандиозный скандал с непредсказуемыми последствиями…

Путь из парка домой долог и мучителен для нас обоих. Чем ближе мы подходим к дому, тем больше Митя мрачнеет. Впереди мытьё рук, ворчание бабушки, кормёжка и постель. Вот мальчик увидел наш подъезд и остановился. «Митя, пошли!» Митя не идёт. Внутренний протест вырос до огромных размеров.

Вдруг я вижу маленькое чудо: яркий белый месяц горит на светло-голубом летнем небе. «Митенька, смотри, какая красота!» «О, арбуз на небо улетел», – говорит Митя. Ну да. И ничего особенного. Арбуз – на небе. Подумаешь, чего в детстве не случается…

Мальчик отвлёкся всего-то на пару секунд, но мне этого хватило, чтобы сгрести его в охапку и затащить в подъезд. Волшебная Лестница отнеслась ко мне с пониманием – ужалась до минимальных размеров. Я пролетаю её единым махом. Раз – и нет никакой лестницы. Здравствуй, бабушка!

Дисбаланс

Митя обиженно сопит, глаза на мокpом месте. Он опять