Весна народов

Генерал-губернатора окружали люди «порядочные, безусловно честные, просвещенные»[301], только вот на администрацию новых четырех губерний таких не хватило. Большинство приехавших чиновников имели лишь начальное образование[302]. Хуже того, они не знали местных обычаев и традиций, вообще не были знакомы с Галицией. Уездами должны были руководить «в лучших случаях исправники и их помощники и нередко полицейские приставы»[303]. Не враг России, не украинец, не австриец, а русский военный губернатор впоследствии признавал, что эти чиновники «…ни по образованию своему, ни по общему развитию не годились для той роли проводников русских государственных начал, которая им была назначена»[304]. С ним вполне соглашался архиепископ Евлогий, назначенный руководить всеми церковными делами в завоеванной провинции: «В Галицию посылали не лучших чиновников, а сплавляли худших. В результате – пьянство, растраты, мордобой…»[305]

Российские чиновники, приехав на эту «русскую землю», вскоре узнавали, что русского языка местные «русские люди» в большинстве своем отродясь не слыхали. Общаться с местным населением могли только знавшие польский или малороссийский.

Приставы и городовые, которых и сами русские терпеть не могли, управляли австрийскими подданными по-своему. В Станиславове некий околоточный Карпенко «вымогал у населения взятки под угрозой ареста и ссылки в Сибирь»[306]. Однажды он арестовал евреев, молившихся в синагоге, но тут же отменил свое решение, получив от них взятку. В конце концов мерзавца арестовали и сослали на каторгу в Сибирь[307], но авторитет русской администрации был испорчен. Вскоре даже русофильски настроенные галичане начали жаловаться на произвол и рукоприкладство, они уже жалели о прежней власти: «Австрийцы нас угнетали, но никогда не били»[308].

Возглавил генерал-губернаторство граф Георгий Алесеевич Бобринский, троюродный брат депутата-националиста. Владимир Бобринский, хотя и считался большим специалистом по делам Галиции, имел слишком низкий чин (поручик лейб-гвардии гусарского полка), чтобы претендовать на высокую должность. Поэтому император назначил на столь высокий пост его родственника-генерала.

Бобринские – знаменитый род аристократов-бастардов. Первый из графов Бобринских Алексей был незаконнорожденным сыном императрицы Екатерины и графа Григория Орлова. Георгий Бобринский – праправнук императрицы, лощеный аристократ, баловень судьбы. Именно о таких людях герой Бомарше говорил: «Только и дал себе труд родиться». Георгий Александрович всю жизнь «состоял» при ком-то из больших начальников «для особых поручений», ни за что конкретно не отвечая, но исправно получал чины и награды. Путь от поручика до штаб-ротмистра он прошел за год, от полковника до генерал-майора – за несколько месяцев. С 1910 года Георгий Бобринский «был переведен в распоряжение военного министра». «Это был великосветский генерал, состоявший при Военном Министре, из тех “паркетных” генералов, которые официально представляли свое ведомство, когда это требовал церемониал празднества или приема»[309], – писал о нем архиепископ Евлогий. После блистательной победы русских войск император наконец-то нашел для него ответственный пост.

По словам генерала Брусилова, Георгий Бобринский с Галицией «безусловно, знаком не был, и нужно полагать, что большинство ошибок, которые были им впоследствии совершены во Львове, происходили от неопытности и незнания края»[310].

С другой стороны, украинский политик и ученый Дмитрий Дорошенко, которому тоже довелось управлять некоторое время Галицией и Буковиной, отзывался о Бобринском с уважением. Человек образованный, культурный и честный, Георгий Бобринский всего лишь проводил политику, которой требовало начальство. Его советниками были москвофилы и русские националисты. Других специалистов по Галиции можно было найти только среди украинцев, но кто же возьмет в советники убежденных мазепинцев?!

Городским властям Львова генерал-губернатор заявил: Галиция «искони коренная часть единой Руси великой. В этих землях коренное население всегда было русское, и устройство их должно быть основано на русских началах. Я буду здесь вводить русский язык, закон и строй»[311].

Слова с делом не расходились. Уже 23 сентября 1914 года постановлением генерал-губернатора была запрещена продажа книг «на малороссийском наречии», «изданных не в пределах Российской империи»[312]. А большая часть украинских книг в то время издавалась как раз за пределами Российской империи, во Львове и в Черновицах. Бобринский запретил и газеты, выходившие на украинском, который граф счел языком «казенным», «австрийским», изобретенным мазепинцами[313].