Весна после смерти

Одна бредет. В сторонке ото всех,
Среди берез чернеется укором.
Среди берез, украдкой – (словно грех)
Чего-то ищет робким-робким взором.

Так целый день – кому наперекор? –
В саду ли, в горнице – всё в особицу
Часами долгими мытарит робкий взор,
Похожая на пойманную птицу.

1909.

Иней

Сад – белый. Был черный – только вчера в ночь побелел:
Приходил ночью белый и всё в такое, как сам, одел.

Трудно, когда весь в черном, теперь по саду итти, –
Мерещится: белый упорно, стоя, ждет на пути.

Остановиться, не итти дальше, так тут и окаменеть.
А утром уже не будет трудно, будет легко – белеть.

И утром, будто обычно, сюда много – искать – придёт.
Остановятся – и один скажет, указывая, строгое: вот.

1909. Девичье.

Часть первая

Памяти Н. И. Лютынского.

Некоторые считали его сумасшедшим. Его приближенные достоверно знали что это не так.

Э. По. Маска красной смерти.

Лепет

Праздник зимний
Большой.
Сад – разубранный в иней.
С неба нежные гимны,
На земле ветра вой.

Я любуюсь цветами,
Их касаюсь устами.
Фиалки-весталки
Какими то снами темнеют…
О, веют как Вами… как жалки!

А вчера была елка!
Вот с елки иголка –
Подарок, вся в ржавой пыли.
Кукле в сердце вколи.

Нет у меня куклы, есть друг дорогой.
Ой…
Вкололась иголка,
Последняя елка.

1913.

Елка в больнице

1. Веселые дни.

Под лай веселый балалайки,
Под вой ветра в желобах,
Летают розовые стайки,
Улыбки в девичьих губах.

Ах, в белом доме жизнь – веселье:
Вкруг темной ели все поют.
Пусть наша кровь – отравно зелье
И эти губы отцветут.

1913.

2. Пляска.

– Тра-ла-ла, Тра-ла
Ла!!.
Смерть тенями зацвела.
Шум и топот ног.
А в божнице Бог,
Седой,
Молодой,
Кротко смотрит – пляшут, видит.
 Явь обидит,
 Смерть покоит. –
Разве жить теперь не стоит?
– Тра-ла-ла, Тра-ла
Ла!..
Смерть зеленым расцвела.

1913.

3. Покой.

Да и шум, да и пляски печальные там.
Но покой по теням там, по хвои цветам,
Какой!
И на лицах и черных старух и девиц молодых,
Седых,
Тени, тени покоя,
Положила зеленая хвоя.
Смерть? Да, да, да – долго, в долг,
Бог дает жизни муки.
Только вдруг – и холодные руки,
Только вдруг – и колеблются силы,
  И, милый,
  Покой, о какой!

1913.

Без болезни, без стыда, мирно…

Придет мой день – положат в ящик голым.
И вот больничный, белый, бледный конь.
Отправят прах, расплывшийся дебёло,
В часовню, в тишь, где холод, мрак, и вонь.

И желтый гроб с неплотно легшей крышкой,
Другой одёр – огромный конь везет.
И, вслед, безумный, видя, кличет: с Тишкой?
Покончил, сволочь, скверный свой живот!

И находящимся в гробах дарована жизнь