Весна сменяет зиму

Так и жил народ Туко, в дали от мировых потрясений, под защитой густых сосновых крон, пока в Муринии некий Селим Хегер не решил прибрать к рукам власть. Пытался ему в этом помочь и генерал Тарма, что находился неподалёку от столицы со своим корпусом, на переформировании. Переворот провалился, многие его участники погибли в боях или в тюрьмах, но основной массе солдат корпуса Тармы, всё же удалось освободить из плена Хегера и отступить с ним в труднодоступные земли провинции Тека. Там они заняли оборону в долине реки Глабра, захватив небольшой город Ифа, что был столицей данной провинции. Селим объявил о создании правительства Муринии в изгнании и пытался наладить контакты с восточными государствами, но те не желали быть втянутыми в мировую войну. Несколько раз Хегер отправлял своих послов на восток, но правители востока отказывались их принимать и выдавали несчастных уже Мауту.

Так и жил Хегер в своём маленьком квази-государстве, все больше понимая свою безысходность. Солдаты постепенно дезертировали, предавались пьянству, грабили местные деревни и голодали в неприветливых землях восточной провинции. Народ Туко принял корпус Тармы неприветливо. Началось нечто подобное партизанскому движению и меткие охотники, что прожили в этих лесах не одно поколение, без труда били солдат на своей земле. Это вынудило, всех оставшихся бойцов, запереться в городе, не высовываясь за его пределы.

Утреннее, весеннее солнце всходило над горными вершинами. Его лучи лениво падали на промёрзшую за ночь землю, едва прогревая горный воздух. Город Ифа эту ночь спал плохо, ведь уже второй день на него сыпались бомбы, почти все дома уже выгорели, так как город был преимущественно деревянным, местные жители уже давно ушли в лес, оставив солдат Тармы на пепелище. Со всех сторон к убежищу Хегера подходили правительственные войска Муринии, войны с медивами больше не было и Маут без проблем выделил несколько десятков тысяч солдат для окончательного решения мятежа бывшего друга.

Хегер едва походил на себя прежнего. Он сильно исхудал, его болезненное лицо заросло неухоженной бородой, походный мундир висел на нём, словно плащ на чучеле в поле. Бывший министр не хотел верить в то, что всё уже кончено. Он по прежнему мнил себя великим носителем высшей идеи, тем, кто не смотря на все трудности и невзгоды, сможет переломить ход событий и возродиться из пепла. Многие замечали, что Хегер стал терять связь с реальностью, которая едва ли напоминала его мечты.

Селим сидел в землянке у печурки, в которой трещали сырые дрова, протянув к её металлическому брюху свои руки, Селим ловил на ладонях тепло и прислонял их к лицу. Было прохладно и сыро. В землянке он был один на один со своими мыслями, где-то в дали ухали пушки и громыхала стрельба где-то у склона горы. Кольцо сжималось с каждым часом. Со скрипом дверь землянки отварилась и вместе с морозным воздухом внутрь влетела тучная фигура генерала Тармы, он тяжело дышал. Окер, не смотря на трудности с питанием, был всё ещё толст и неуклюж.

– Мы окружены, товарищ Хегер, теперь уже окончательно,– с тяжёлой отдышкой, сказал Окер.

– Неужели пути к отступлению нет совсем? – не отрывая взор от красноватого брюха печки, хрипло говорил Хегер.

– Только прорываться малыми группами на север, к перевалу, его ещё возможно не контролируют маутовцы. Но в целом ситуация катастрофическая, город мы не удержим. У нас в распоряжении осталось едва ли больше полторы тысячи человек.

– Куда делся весь остальной корпус?

– Кто-то погиб, кто-то дезертировал, многие сдались в плен.

Селим раскашлялся, в последнее время он чувствовал себя крайне плохо, болела грудь, периодически поднималась температура и кашель разрывал его горло. Скорее всего он заработал воспаление лёгких, отступая от армии своего бывшего друга по заснеженным лесам. Иногда он думал, что лучше так и помереть, в агонии от болезни, нежели встать у стенки с завязанными глазами и руками. Уж слишком многих он сам обрёк на такую участь, от этого ему казалось не справедливым самому встать на это место.

– Товарищ Хегер, может, стоит капитулировать? – вдруг сказал Тарма и погрузил своё тучное тело рядом с печкой. – У Маута больше сил, да и солдаты наши вот-вот разбегутся, вся затея ваша с мятежом провалилась. У нас нет шансов, нет союзников, нет поддержки. Война кончилась, а мы с вами проиграли.

– Капитулировать? – сказал Селим и болезненно раскашлялся. – А ты представляешь, что будет с тобой, когда ты попадёшь в лапы Маута? Ты никогда не был его любимчиком, ты постоянно вставал на пути у его сына, задирал его и пытался поставить себя на один ранг с ним. Хотя объективно, ты не стоишь и сотой доли Маунда. К тому же ты предатель, как и я. Ты предал своего командира, перешёл на сторону его врага. Неужели ты ещё рассчитываешь на милость?

– Я уже не знаю на что рассчитывать, – тяжко вздохнул Тарма и закурил. – Мы в западне, возможно у нас и получиться вырваться из окружения с малым отрядом. Но что дальше? Долго ли мы протянем в этих лесах? День? Неделю? Месяц? Не проще ли попытать удачу?