Весна сменяет зиму

Китти была в смятении, Маунд шутил над ней не смешными шутками, которые уместны были бы ему, но никак ни девчонке, прошедшей лагерь и бои. Ей было, что терять и каждое неловкое действие могло вернуть её в сырой окоп, а с неловкими поступками у неё проблем не было, она могла и совершала подобные. За один из них она поплатилась карьерой и чуть не сгинула в жерле войны. Вот и сейчас ей было неловко, она боялась Маунда, личность вроде него невозможно было не бояться, но, тем не менее, в душе она тянулась к нему. Он стал для неё путёвкой в жизнь, спасением от прошлого, омрачённого позором. К тому же Маунд был интересным и прямолинейным человеком, и Китти казалось, что он не может врать, может поступать неверно или ошибаться, но не врать.

Машина мчалась по автостраде, довольно ровной и широкой. Тёплый ветер бил в лицо и принуждал прикрывать глаза. Кругом простирались южные пейзажи, зелень, горы и влажный воздух, от которого тело покрывалось пеленой пота. Беркское царство было просто создано для отдыха и наслаждения природой, война никак не вписывалась в местный ландшафт. Танки, самолёты и солдаты были лишними, муринцы со своей строгой дисциплиной и ровными колоннами, что маршировали по сочной траве смотрелись словно инородное тело, отторгнутое мирной природой Берка. Даже менталитет местных жителей броско отличался от муринского, безмятежность и свобода против планирования и дисциплины. В Муринии на всё был свой устав, на военную службу, на работу врачом, учителем либо строителем. Помимо уставов были моральные кодексы, своды правил, положения, как вести себя на банкетах, в парках, на отдыхе. Даже семейный устав строго регламентировал порядки и отношения внутри семьи, муринцы принимали это и гордились этим. Для беркца такая жизнь была хуже смерти. Только вот в войне дисциплина и порядок всегда берут верх над свободой и безмятежностью, такое произошло и здесь.

Передовая была усеяна солдатами и техникой, бойцы не торопились штурмовать, в основном просто перемалывали город из орудий. Но иногда по муринцам кто-то выпускал беглую пулемётную очередь, пару раз прилетели снаряды. Потерь у муринцев было не много, бойцы были веселы и бодры.

Китти был дан шанс, она им воспользовалась. Она впервые чувствовала такую дикую ответственность, ей казалось, что сердце бьётся редко, но громко и вот-вот вырвется через рёбра наружу. Маунд же отнёсся к этому, будто дал сыну порулить, но не более, он знал, что любой исход его устроит. Если они сдадутся, то он выиграет время, если же нет, то Исумир будет перемолот в фарш и те немногие, что останутся в живых уже не окажут сопротивления.

– Уважаемые бойцы и командиры армии Берка! – раздался по громкоговорителям нежный голос Китти. Он пронёсся над руинами и головами врагов, забрался в каждый угол и каждое ухо. – От лица командующего муринского корпуса, предлагаю сложить оружие и добровольно сдать город. В противном случае вы будите уничтожены вместе со своими семьями, а город будет разрушен до основания. Генерал Маут даёт вам шанс на жизнь! Не погибайте зря! Подумайте о своей семье, стране! Если вы готовы принять предложение, то немедленно высылайте парламентёров!

– Дай им час, – бросил Маунд и добавил. – После часа сотрём их в пыль.

– Предложение будет действовать час, ровно в семь часов вечера, если от вас не последует ответа, вся мощь муринской артиллерии, авиации и флота обрушиться на вас. Время пошло. Не стоит тратить свои жизни понапрасну. Вы же не дураки.

Маунд засмеялся и тут же хлопнул Китти по хрупкому плечу.

– Последняя фраза была кстати. Нет, правда, Китти Лина, ты молодец, справилась как надо. Если они не дураки, то одумаются, ну если нет, то и капитулировать будет некому.

Время шло, пушки муринцев молчали, молчали и беркские (хотя их практически не осталось), Китти надеялась на благоразумие противника. Ей не жалко было проиграть спор, она надеялась, что перестанут гибнуть люди. Ей было жалко ни в чём не повинных заложников войны, что сейчас сидели в тёмных подвалах и дрожали от каждого взрыва.

Час прошёл. Китти выиграла спор. Маунд был рад.