Веснино горе

– Ну вот! – расстроился Сёма, махнув рукой. – Ладно! Давай лук мне! – сказал Петька нетерпеливо. Выстелил лучше, лук держал крепко, и стрела довольно далеко улетела. Вот это уже соперник.

Третьим Даня стрелял. Приноровился и выстрелил ловко, смело. Не зря тренировался весь год. Стрела быстро пролетела, со свистом. Да прям в деревья угодила бабКатиного сада. И, видимо, сквозь ветки пролетела. Раздался в саду какой-то грохот, шум, что-то попадало, попадало и, громко звеня, разбилось какое-то тяжелое стекло.

Ребята замерли на секунду, а потом бросились все врассыпную, не сговариваясь.

Данька до сада добежал, встал отдышаться. А тут и Петька. И Маринка. – Что это было? – спросила Маринка, тяжело дыша. – Что-то в саду у бабКати разбилось, – сказал Данька. – Там ульи вообще стоят… Что там могло разбиться? – Давайте на березу залезем, посмотрим!

Залезли мальчишки на свою дозорную башню и увидели, что разбились все бабКатины банки с медовыми сотами, которые они с дедом Емельяном из ульев повытаскивали и на садовый столик поставили. Посреди этого столика и торчала Данькина стрела.

– Ох, ничего себе! – вскрикнул Петька.

– Вот это да… – вздохнул Сёма. – Баба Катя наругает… А дед Емельян как рассердится.

– А что, если они и бабушке твоей расскажут, когда у тебя лук увидят? – спросили девчонки, когда мальчишки уже вниз спустились.

Данька задумался, а потом сказал:

– Не расскажут. Я сам к бабе Кате пойду и расскажу ей!

***

Пошел Данька к соседям признаваться. А ребята во дворе в это время ждали. Как увидели Даньку, идущего к ним обратно, подбежали, стали спрашивать:

– Ну как?

– Наругали? Что сказали?

– Да нет. Не наругали. Договорились мы с бабой Катей, что я по хозяйству ей помогу. За испорченный мед.

– Фух, ну ладно, – вздохнули дети.

– А знаете, что, ребята, – тут громко сказал Петька. – Это вообще-то смелый поступок предводителя индейцев. Я считаю, победитель определился. Кто за?

Ребята переглянулись между собой и закивали.

– Ага!

– Да, согласны.

– Точно.

– Ну что ж, Даня! Теперь ты настоящий предводитель! – сказал Петька и протянул ему пожать руку, как папа всегда учил.

Данька улыбнулся и сказал:

– Провозглашаю вас всех индейцами деревни Забелино! Дружно пожмите все друг другу руки! И теперь зовите меня Громкий Агук!

Ребята заинтересованно насторожились.

– Что за Агук такой? – спросила Маринка. – Нет такого слова.

– А вот и есть! – возразил ей Данька. – Это как Чингачгук! Знаете такого? Он храбрый воин. Мне папа про него рассказывал.

Даньке очень папин рассказ понравился. Тогда они с мамой и придумали Громкого Агука – настоящее индейское имя для Даньки.

Вот так появилось в деревне Забелино племя индейцев Громкого Агука. А потом по дороге в соседнюю деревню Данька нашел большое рыжее перо. Дома вставил его в канатную толстую веревку, связал большой узел, и вышла отличная индейская повязка на лоб.

Пашкины проказы

В деревне Забелино было много интересного, но Бабкатин двор для ребятни был самым любопытным. Екатерина Кузьминична, так на самом деле звали Бабкатю, проводила здесь с мужем, дедом Емельяном, весь год. Вместе они держали не только пасеку, но и свинью Машку, лошадь Марту, корову Вишенку, козу Пашку и несметное количество куриц. Все лето запасали траву для скота, растили урожай, угощали детей молоком и свежим медом.

Частенько ребята заходили к Бабкате то Вишенку морковкой угостить, то на лошади верхом до сарая прокатиться, но самой озорной и хулиганистой на Бабкатином дворе была коза Пашка. Чудила и проказничала она так, что о ее проказах даже в соседних деревнях люди были наслышаны. Капусту у Данькиной бабушки на огороде в одно лето всю помяла, истоптала да пожевала. Бабушка тогда очень расстроилась. А потом, когда белье в саду снимала, смотрит, а Пашка неподалеку стоит и тихонько у мокрой простыни край дожёвывает. Бабушка ахнула, руками развела и зашикала на козу, погнала ее восвояси. А у Бабкати спросила строго:

– Что ж ты, Катерина, проказницу свою на привязи не держишь?

– Да что я с ней, с шалопайкой, сделать могу? Сорвала она привязь, я уж и так и эдак с ней. Либо в сарае на замке держать, либо стоять рядом с ней целый день в поле. Как пугало, ей Богу. Ты уж за капусту не сердись, Емельяна попрошу придумать что-нибудь.

Но потом Пашка все равно убегала. Детвору как-то раз перепугала сильно, когда шорох и треск в кустах за домом устроила. Ребята попрыгали с перепугу со своих мест, – они как раз там собрались вместе стратегический план игры обсудить, – попрыгали, повскакивали:

– Ой!

– Ай!

– Что там?

А тут Пашка любопытную морду из кустов высовывает, мол, это я здесь, чего кричите?

Пашкино любопытство не знало границ. Однажды она свою рогатую голову засунула в приоткрытые ставни, прям в комнату, когда вместе с Бабкатей передачу по телевизору посмотреть захотела. Засунула, а обратно рога не проходят. Застряли. Вот морока была Бабкате!