Весной в последний раз споет жаворонок

— В отчаянии я совершала одну ошибку за другой, фрау Мириам. Нанималась на работу… я просто больше не могла… я стояла на краю пропасти… Хилмар помогал мне деньгами… довольно большими деньгами. Мне несколько раз настоятельно предлагали вернуться в семью… я сопротивлялась… Маркус натравил на меня Комитет по делам молодежи… И иногда ко мне приходил Хилмар… Конечно, Комитет посчитал, что ребенок пребывает в неблагополучном окружении, опасном для нормального развития… Я… я не могу рассказывать все в подробностях. Во всяком случае, Маркус получил все права на Сюзанну. Я могла брать ее к себе на определенное время. Но это продолжалось недолго. Вскоре она отказалась встречаться со мной… по науськиваньям отца! Потом… Хилмар был для нее таким же преступником, как Маркус, который в то время еще зубами и когтями защищал атомную энергетику. Но в конце концов это привело к размолвке Сюзанны и Маркуса, к разрыву отношений. Из-за инцидента на атомной станции Библис она уехала от него и не вернулась…

— Я знаю, фрау Хансен.

— Он взвалил на себя слишком много, бедный Маркус, и поплатился за это. Видите, как ненависть, озлобленность, гнев, одиночество, в которых виноват он сам, постепенно все больше разрушали его душу… делали его все несправедливее и агрессивнее, а его поведение — все более нелогичным. Сначала он боролся за атомную энергию, потом присоединился к этим воинствующим экологическим апостолам, извините за некорректное сравнение! Фрау доктор Рот, и господин Боллинг, и господа из этого Общества Любека, конечно, совершенно безупречны. Но Маркус… Досадно, что приходится говорить об этом, но в лице Маркуса вы получили настоящий человеческий отброс. Мужчина, который не умеет держать себя в руках и который из-за этого погубил свою жизнь… и не только свою.

Фрау Хансен замолчала. Снова запел соловей, но на этот раз она не обратила на птицу никакого внимания. Наконец она сказала:

— И все-таки… Когда он, в бреду и ослеплении, так жестоко избил моего бедного Хилмара, — такого нежного и беззащитного, во много раз слабее его самого, — во мне загорелась ненависть к нему. Но ненадолго. Потом ненависть уступила место пониманию. И я попросила Хилмара забрать заявление. Он сразу же сделал это. Он тоже понимает Маркуса… Теперь вы знаете, как все было. Теперь вы знаете все!

— Спасибо, фрау Хансен, — ответила Мириам. — Я хотела бы спросить вас…

— Спрашивайте.

— Как вы думаете, кому мой клиент мог помешать настолько, чтобы была предпринята попытка убить его в камере предварительного заключения?

Ответ последовал сразу же:

— Я думаю, что вы, полиция и прокурор стали жертвой заблуждения.

— Почему?

— Маркуса не пытались убить.

На террасу вышел маленький мальчик в сопровождении мужчины в штатском. Сотрудник уголовной полиции поздоровался и быстро ушел. На вид мальчику было около девяти лет, он был одет в короткие штанишки и белую рубашку.

— Здравствуй, мамочка!

— Здравствуй, Томас!

Он поцеловал Элизу в щеку и поклонился Мириам.

— Это мой сын, — сказала фрау Хансен. — Томас, это фрау доктор Гольдштайн.

Удивительно, до чего мальчик похож на мать, подумала Мириам. Те же широкие плечи и узкие бедра, длинные ноги, карие глаза, уже сейчас пухлый рот.

— Здравствуйте, фрау доктор Гольдштайн.

«Маленький лорд Фаунтлерой», пришло в голову Мириам.

— Тебя привез господин Воллер? Как поплавал?

— С плаванием покончено, — ответил Томас.

— Что значит покончено?

— Они опять сказали это.

Томас потупился.

— Не обращай внимания. Это просто глупые мальчишки.

— Да. Но почему они все время так говорят? Это же неправильно.

— Конечно, неправильно. Я же объясняла тебе: они повторяют за родителями.

— Но почему родители говорят это, мамочка?

— Боже мой… — у Элизы Хансен на глазах вновь выступили слезы. — Теперь вам ясно, как далеко это зашло, фрау Гольдштайн? Томас, расскажи фрау, что говорят мальчики.

Томас внимательно посмотрел на Мириам.

— Они говорят: «Твой отец — преступник».

— Разве это не ужасно? — закричала Элиза Хансен. — Ребенок, фрау Гольдштайн! Ребенок выслушивает это! Ежедневно!

— Почему учителя не прекращают подобных разговоров?

— Учителя делают, что могут… Но вы видите, с каким успехом.

Элиза Хансен снова поднесла к глазам платок.

— Не надо было говорить тебе это, мамочка, — сказал Томас. — И беспокоить тебя не надо было. Но господин Воллер сказал, что должен отвести меня к тебе.

— Да, должен…

— Все это печально, — по-взрослому грустно сказал мальчик. Он поклонился Мириам. — До свидания, фрау доктор. — И матери. — Я пойду к Тези, мамочка.

Опустив плечи, он вышел с террасы.

Элиза Хансен снова расплакалась.

Мириам сидела неподвижно и смотрела на нее.

В парке пели птицы.

Через несколько минут Элиза Хансен успокоилась.

— Извините, но это просто беда… Что будет дальше, фрау Гольдштайн?

— Пожалуй, полиция права: охрана вам действительно необходима, — серьезно сказала Мириам. — Только что вы говорили, что Маркуса никто не пытался убить…

— Да, сказала.

— Но…