Веснушка

Мой рабочий день начинается с местных школ. Мало места, слишком много машин. Уставшие, взвинченные родители тормозят там, где нельзя тормозить, паркуются там, где нельзя парковаться, прячут пижамы под кардиганы и пальто, надевают кроссовки с деловым костюмом, все заморочены своими проблемами, торопятся доставить детей в школу, прежде чем поехать на работу, – и дети, полусонные, с рюкзаками больше, чем они сами, на них орут, чтобы поторапливались и выходили из машины. Лишь бы кто-нибудь, ради всего святого, забрал у них этих детей, чтобы они могли заняться своими делами. Каждое утро я выслушиваю ругательства одних и тех же психопатов, которые паркуются в два ряда. Дети не виноваты. И я не виновата. Никто не виноват. Но я все равно должна делать свою работу – патрулировать.

В первую очередь я бросаю взгляд на свободное место перед салоном красоты, которое в ближайшие полчаса займет серебристый БМВ третьей серии 2016 года выпуска. Я заглядываю в окно небольшого салона, там темно и пусто, закрыто до девяти утра. В это время машина паркуется на свободное место перед салоном. Я оборачиваюсь и смотрю на водителя – мужчина выключает мотор и отстегивает ремень безопасности. Он не сводит с меня глаз. Затем открывает дверь, ставит одну ногу на мостовую и удивленно смотрит на меня.

– Разве здесь нельзя парковаться? – спрашивает он.

Я качаю головой, и, хотя я не изображаю из себя полицейского, мысленно я чувствую себя именно так и никак иначе. Полицейские не обязаны ничего объяснять.

Он закатывает глаза, прячет ногу обратно в машину, пристегивается и включает мотор, глядя на знак растерянно и раздраженно.

Я жду, пока он уедет.

Еще только восемь утра. Платная парковка начинается с 8:30. Нет ни одной законной причины, по которой он не может здесь парковаться.

Но ведь здесь всегда паркуется она.

Каждый день.

Это ее место.

И я защищаю его.

Глава четвертая

С девяти утра и до полудня фиксирую нарушения правил парковки. Машины на разгрузочных площадках мешают грузовикам доставить товары, вызывая заторы на узких улицах поселка. Штрафы за автомобили, брошенные еще с прошлой ночи, когда водитель напился, доехал до дома на такси, а на следующий день не вернулся за машиной и не оплатил парковку. Сегодня их больше, чем в другие дни, в четверг вечером все обычно гуляют. В воскресенье парковка бесплатная. Могут творить что хотят.

В общем, дел невпроворот.

Я прохожу мимо серебристого БМВ перед салоном. Она заняла свое место. Можешь не благодарить. Парковка оплачена. Разрешение на парковку по месту работы лежит там где надо, на приборной панели. Регистрация оформлена правильно. Молодец. Большинство забывает уведомить местные органы, когда покупают новую машину. А это правонарушение, и они получают за это штраф. БМВ соблюдает закон безукоризненно. Шестьсот евро за годовую регистрацию. Зарабатывает она прилично. Собственный салон. Всего на шесть мест, но клиентов всегда полно. Два кресла для мытья головы, три кресла перед зеркалом. И небольшой стол со стулом возле окна для маникюра. Шеллак и гель. Она всегда здесь. Я замечаю, когда ее машины нет, переживаю, не заболела ли она или кто-то из семьи, но наверняка я догадаюсь по лицам ее персонала, если случится что-то ужасное. Ее парковочные данные всегда безупречны, но я все же проверяю. Никто не совершенен. Регистрация на приборной панели, детское кресло на заднем сиденье.

На мгновение оно приковывает мое внимание.

В полдень мой маршрут проходит по Джеймс-террас – улице, заканчивающейся тупиком, с особняками в георгианском стиле, расположенными в ряд, теперь здесь только офисы, напротив теннисных кортов. Я любуюсь видом, который ждет меня впереди, если идти к поселку Донабейт, – рыбацкие лодки и парусники, голубые, желтые, коричневые и зеленые, напоминают мне дом. Мой родной город тоже прибрежный, правда он сильно отличается от Дублина, но морской воздух тот же, и это единственное, чем Дублин похож на мой дом. Города вызывают у меня клаустрофобию, а в этом пригородном поселке дышится намного легче.

Родилась я на острове Валентия, графство Керри, но школа-пансион, где я училась, находилась в Терлсе. Почти на каждые выходные я приезжала домой. Папа работал в Университете Лимерика, преподавал музыку, пока не ушел на пенсию, – давно это было. Он играет на виолончели и фортепиано и до сих пор дает уроки по выходным и летом в нашем доме, но его основная работа и увлечение, я бы даже сказала одержимость, – рассказывать о музыке. Представляю, какие лекции он читал, с его восторженным обожанием к любимому предмету. Вот почему он назвал меня Аллегрой, что в переводе с итальянского значит веселая, хотя на самом деле это музыкальный термин – allegro, – который указывает на то, что произведение нужно играть быстро и оживленно. Для меня лучшая музыка на свете – когда папа напевает себе под нос. Он мог и до сих пор может промурлыкать так целых четыре минуты и тринадцать секунд из «Женитьбы Фигаро».