Весны гонцы. Книга 1

Автобус довез её до института. Стараясь ни о чём не думать, Алёна спустилась в столовую, позавтракала: голова больше не кружилась, Алёна опять почувствовала себя крепкой, здоровой. Настроение в общем улучшилось, хотя в глубине души что-то ныло: Лилька! «Отчего я сегодня так счастлива?» Сегодня, а что будет дальше? Зачем ей этот негодяй? Зачем, ну зачем она?.. Ох!..

Алёна, чтобы прогнать беспокойные мысли, принялась за лекции по литературе, но через полчаса нестерпимо захотелось спать, и она сунула конспекты под подушку.

Сон пришёл, тяжёлый, путаный.

Она кричала Глаше, что «ничуть не опоздала на репетицию», часы показывали семь тридцать. Вдруг кто-то грубо обнял её, она размахнулась, попала в лицо…

Послышался смех Анны Григорьевны… Сгорая от стыда, сознавая, что поступает подло, Алёна беспомощно врала, будто Гартинский принял её за Лику… Мелькнула Лика с сияющими тревожными глазами… Гартинский тотчас пропал. Сама Алёна оказалась почему-то на лестнице.

Как всегда и некстати, выскочил Огнев: «Она же не комсомолка!» Соколова засмеялась и ответила почему-то нараспев: «Тогда пусть отморозит ноги».

Алёна кинулась бежать, но знала, что это бесполезно, что всё будет так, как хочет Соколова.

Ноги наливались свинцом, и вот уже нет сил двигаться, ужас сжимает горло, не даёт крикнуть…

И вдруг всё оборвалось. Она оказалась в «Победе». Рядом за рулем — капитан Щукин. Не нужно ни оправдываться, ни объяснять, ни отбиваться. И она до слёз благодарна ему и хочет сказать: «Вы самый удивительный…»

— Ленка! Ленка!

Над ней огромные глаза, серое Лилино лицо.

— Он не пришёл! Не пришёл!

Алёна не может понять: кто, куда не пришёл, где она, какой день и час?

Лиля в разлетающейся расстёгнутой шубке мечется по сумеречной комнате.

— Хоть бы ничего не случилось! Нет, лучше бы его задавил трамвай! Нет! Ленка, Ленка! Проснись же!

Глава девятая. Как же это случилось?

Случилось то, чего Алёна никак не ожидала: она схватила тройку по литературе.

Сбившись на первом вопросе — о Державине, Алёна вдруг испугалась — ведь толком-то повторить ничего не успела! — и пошла мямлить. Виталий Николаевич старался помочь вопросами, сам растерялся не меньше её — быстро замотал вокруг шеи свой длинный тёплый шарф, размотал и опять замотал. А она стала сомневаться даже в том, что знала твёрдо, говорила жалким, задушенным голосом. Мучил стыд перед Виталием Николаевичем, сознание, что она завалит предмет и потеряет стипендию, страх, что вот-вот войдет Анна Григорьевна, а больше всего мешал Сашка: он сидел на задней парте и не столько готовился, сколько буравил Алёну своими горящими злыми глазами.

— Что же мне с вами делать, голубчик? — огорченно и виновато сказал Виталий Николаевич. — Четверку не имею права поставить, а тройка вас…

— Нет, пожалуйста, мне всё равно, — торопливо ответила Алёна.

Можно было попросить Виталия Николаевича поставить двойку, чтобы пересдать, но ей сейчас хотелось только поскорее кончить это позорище и уйти. И вот у неё в зачетке красуется тройка.

Держалась Алёна гордо, на сочувственные расспросы товарищей задорно отвечала:

— Как-нибудь не пропаду без вашей стипендии.

Её оставили в покое — все разъезжались на каникулы, экзамен был последний.

А по правде — сердце замирало, когда Алёна думала о предстоящем семестре. Все её планы рушились. Она рассчитывала, что заработок на школьных елках позволит ей полностью вернуть долг Лиле, съездить на каникулы домой за собственный счет, осуществить давнюю мечту — купить цветастое крепдешиновое платье да ещё кое-какие мелочи — паутинку-капрон, жоржетовый шарфик. И что же получилось? Долг так и так отдать надо. На остаток не протянешь и трех месяцев, а дальше?

Домой Алёна не поехала, написала матери, что из-за Лильки (дескать, опять не сдала литературу). Написать родным правду — значило просить помощи, а откуда им взять?

Выход один — искать заработка. Но где? Что она умеет? Сунулась было в типографию, но там требовались постоянные работники, кроме того, машины, незнакомые Алёне, новые, — пока-то выучишься! Искать кружок самодеятельности? Где искать и как заниматься? Лучше бы всего в массовках у гастролирующих театров. Этим делом ведает профком, надо ждать начала занятий.

В прошлом году каникулы промчались мигом, а сейчас Алёна не могла дождаться конца. На этот раз она осталась совсем одна в комнате — даже Клара уехала. Дни тянулись нудно, бестолково, читать не хотелось. Принялась шить блузку из старого платья. Крутила, вертела, мусолила блузку и, конечно, испортила: под мышками жмет, а спинка почему-то лезет кверху.

В театр Алёна ходила всего два раза и оба неудачно — спектакли оказались старые, скучные. К вечеринкам остыла, пошла было к Шараповым, потом с Джеком и Володей Сычёвым к приятелям Джека. Но все показалось неестественным, натужно-глупым, некрасивым. И все одно и то же: те же пластинки, те же анекдоты, стандартные комплименты, несмешные остроты, тяжёлые взгляды, торопливые руки, обнимавшие в танцах, — надоело! И почему прежде это нравилось?