Шунь отказывался от [царства] в пользу своего друга Шихучжи Нуна. Шихучжи Нун сказал: "Трудная должность у властителя людей: ему ведь приходится охранять себя силой?" Этим он хотел сказать, что и у Шуня внутренняя сила несовершенна. Затем он с чадами и домочадцами отправился в море и до конца своей жизни больше не возвращался. Шунь также хотел уступить власть своему другу Бэйжэню Уцзэ. Бэйжэнь Уцзэ сказал: "Странная должность на земле у властителя людей: пребывает он в самом центре земли, а в мысленных странствиях все стремится к воротам Яо [как ученик]. Не лучше ли [нам] оставаться на своих местах? Для чего же стремиться собственной нечистотой замарать еще и меня? Мне стыдно за тебя!" И он бросился в пучину Цанлин.
Когда Тан собрался походом на Цзе, он пригласил Бянь Суя и обратился к нему за советом. Бянь Суй отказался в следующих словах: "Это не моя специальность". Тан спросил: "Кто бы мог?" Бянь Суй сказал: "Не знаю". Тогда Тан обратился за советом к У Гуану. У Гуан сказал: "Не моя специальность". Тан спросил: "Кто бы мог?" У Гуан сказал: "Не знаю". Тан спросил: "Как насчет И Иня?" У Гуан сказал: "Силен и способен снести многое, об остальном не знаю". Тан тогда задумал вместе с И Инем поход на Ся против Цзе и после победы над ним хотел уступить власть Бянь Сую. Бянь Суй отказался и сказал при этом: "Когда властитель собирался покарать Цзе, он обращался ко мне за советом, — следовательно, он считал меня способным на злодейство. Теперь, после победы над Цзе, он уступает мне [власть], тем самым показывая, что считает меня [еще и] алчным. Довелось мне родиться в смутное время, а тут еще люди, лишенные морального чувства, обращаются ко мне, тем самым унижая меня. Я больше не в силах выслушивать эти предложения!" И он бросился в реку Иншуй и погиб.
Еще Тан уступал власть У Гуану, говоря при этом: "Тот, кто наделен разумом — замышляет, тот, кто вооружен — исполняет, тот, кто человечен — пользуется плодами [победы]; таков древний моральный порядок-дао. Почему же вы, мой господин, не желаете последовать этому и занять подобающее место? Прошу вас стать во главе [государства]!" У Гуан ответил отказом в таких выражениях: "Уничтожение высших [властителей] — это отрицание добропорядочности; убийство народа — это отрицание человеколюбия. Если некто попадет в беду, а я воспользуюсь этим, чтобы взять его достояние, — это нескромность. Я слышал вот о чем: "Уничтожай неверность долгу, но не завладевай [чужим] достоянием; покидай мир, в котором отсутствует дао, но не попирай его территории!" Как же теперь я верну самоуважение? Нет, я не в силах больше взирать на этот мир!" И, с камнем в объятьях, он опустился в воды реки Мушуй.
Такие, как Шихучжи Нун, Бэйжэнь Уцзэ, Суй Бянь, У Гуан, смотрят на Поднебесную как бы из-за шести полюсов-люхэ. Для обычных людей непостижимо: [как это] на богатство и знатность такие могут взирать, как если бы они их уже заполучили, но бороться за них не станут, как будто они им совсем ни к чему! Высокие, сдержанные, невозмутимые, они радуются только лишь своим думам, и потому никакие события не могут нанести им ущерба; они не пачкаются выгодой, не тянутся за особыми привилегиями и вообще стыдятся пребывать в [этом] грязном мире. Такова самодисциплина этих четырех мужей! На их фоне [может] показаться, что [даже] Шунь и Тан приукрашивали свои устремления и напускали на себя несвойственный им вид [благодетелей человечества] — как если бы они действовали не из корыстных побуждений.
В действительности же такие, как Шунь и Тан, действуют вовсе не из корыстных побуждений, хотя им и приходится маскировать свои планы и надевать различные маски: они сообразуются с моментом, имея в виду прежде всего любовь к выгоде, а долгом — [захват] тысяч людей. На этом фоне как бы получается, что Шунь, Тан скрытничали и лицемерили, желая ударить исподтишка, когда никто не ждет; воспользоваться удачным моментом и сделать свое дело, причем двигали ими при этом любовь к наживе и стремление к власти над людьми. Этому можно уподобить искусство удильщика, который в зависимости от размера рыбы подбирает подходящую наживку или мушку-насадку.