Вест-Индия

— Какое совпадение! — перебил Серов. — Я тоже хочу вернуться в Старый Свет с женой и служить императору — только другому, российскому. И знаешь, солнышко, у меня перед Пилом два преимущества: во-первых, я уже маркиз, а это никак не ниже барона, а во-вторых, любишь ты меня, а не его. Или я в чем-то ошибся?

Сладкие губы Шейлы были ему ответом.

— Ты странный… — шептала она, обнимая Серова. — Ты хочешь быть таким, как все, и теперь у тебя хорошо получается, но я же вижу, вижу… Твои песни и твои слова… Ты не так говоришь, не так ходишь и смотришь не так… Здесь смотрят как голодные псы или как хитрые обезьяны, а ты человек, милый… ты такой, каким Господь повелел быть человеку… не сквернословить, не убивать зря, не стяжать богатств, а идти к ближнему с добром… Разве могла я выбрать кого-то другого? Только тебя, тебя… выбрать тебя, любить и хранить, ибо ты не от мира сего…

«Верно, — подумал Серов, целуя ее веки, — я из другого мира, девочка. Когда-нибудь я расскажу тебе о нем. Любовь открывает глаза на многое, что безразличный взгляд не видит, любовь позволит тебе поверить и понять. Ты станешь единственной на всей Земле, кто знает тайны будущего… Вот мой дар, родная, но я еще не готов его преподнести. Я еще не решил, какие тайны открою. Ведь среди них есть такие страшные!»

— Расскажи мне, — потребовала Шейла, — расскажи мне о себе. О том, где ты вырос и где учился, как жил в своей Нормандии, в каких краях бывал, кого любил, кого ненавидел. Расскажи, я хочу знать! — Может, я лучше спою? — предложил Серов, но Шейла была неумолима. И он, вздохнув, стал сочинять историю о древнем замке, о странствиях по нормандским городам, из которых помнились только Шербур, Гранвиль и Кан, об отце-маркизе и страстной его любви к матушке, к девице Бриджит Бардо, белошвейке из Шербура, где, как известно, девушки так красивы, что ни в сказке сказать, ни пером описать…

* * *

Сход собрался на площади Пуэнте-дель-Оро, между зданием церкви и домом покойного коменданта. Сутки, что истекли после возвращения отряда, доставившего новые сокровища, а с ними — печальную весть, были беспокойными; ночью корсары тянулись поближе к кострам, пили, шептались, слушали горлопанов, осмелевших в темноте, а днем бродили среди руин, резали уже ненужных мулов, жарили мясо и снова пили и шептались. По мере того как спадал полдневный зной и удлинялись тени, шепоты стихали, зато кучки, сгрудившиеся здесь и там, делались больше; к четверым подходили пятый и шестой, две группы сливались вместе, и вот уже дюжина человек садится у церкви или у комендантского дома. Эти два строения являлись как бы центрами поляризации для тех, кто твердо встал на ту или иную сторону, но человек тридцать еще бродили между ними, полные сомнений и колебаний. У церкви сидела Шейла в компании братьев-датчан, Рика, Боба и Кактуса Джо, и здесь собирались канониры, а также некоторые из людей Тиррела и Галлахера. Но другие из этих же ватаг стояли напротив вместе с вахтой Дойча и, судя по хмурым лицам и настороженным глазам, не желали отступать. Тот, кто поддержит нового капитана, мог рассчитывать на его благодарность и благосклонность, что понимали все, от ветеранов разбойного промысла до тех, кто еще год назад стрелял быков на Гаити.

Серов и два его подельника избрали позицию на равном удалении от церкви и дома коменданта. Случилось это не само собой — в какой-то миг хитрец Мортимер притормозил и ловко бросил якорь в нужном месте. Видимо, ему хотелось соединиться с теми, кто окажется удачливей, и притащить с собой тупицу Хенка и внебрачного сынка маркиза. Три голоса, три глотки, три ножа кое-что весили в раскладе сил — ведь людей в команде «Ворона» было немногим больше сотни.

— Дерьмо этот Пил. На доску бы его поставить и за борт проводить, — негромко разглагольствовал Морти, озираясь по сторонам. — Прах и пепел! Ты помнишь, Эндрю, как он нас помыться отправил? Помнишь, Хенк? Три раза под килем! Это вам не хрен собачий! Это, знаешь ли…

— Шесть, — сказал Серов.

— Что — шесть?

— Вас с Хенком три раза протянули, а меня — шесть. И было велено не торопиться.

— Точно! Вот сволочь блохастая, жентельмен недорезанный! Станешь за такого горло рвать, так он тебя же потом в нужник запихает… Верно, парни?

Хенк промычал неразборчиво, а Серов кивнул, глядя, как в середине площади, у креста и пальм, собирается начальство. Тут были все офицеры «Ворона», Эдвард Пил, ван Мандер, Садлер, Тегг, Росано, а с ними боцман Стур и предводители рангом помельче, Дойч, Галлахер и Тиррел. Все в лучших своих одеждах и при оружии.

— Тегг, однако, тоже гадина и в деле морском ничего не смыслит, — задумчиво произнес Мортимер. — Не положу охулки, из пушек он мастак палить, но ежели в море ему довериться, враз очутишься вместо Тортуги в Гаване, под крепостью черножопых. Пил, пожалуй, надежнее…

— Чем тебе Тегг не угодил? — поинтересовался Серов.