Вест-Индия

— Тегг! Тегг! Тегг!

Сложение у хирурга было субтильное, голос в обычное время скорее тихий, чем громкий, но при нужде умел он кричать гнусаво, протяжно и оглушительно, как пароходная сирена. Возможно, то был особый ораторский прием, коему обучали в Падуанском университете, приберегаемый для научных диспутов и публичных молебнов. Если так, то Росано владел им в совершенстве.

— Тегг! Тегг! Тегг!

Десятки голосов со стороны церкви подхватили этот вопль, но от дома коменданта дружно откликнулись:

— Пил! Пил! Пил!

Некоторое время пираты надсаживали глотки, одна партия старалась перекричать другую, но силы, похоже, были равны. Те, кто колебался и никакого решения еще не принял, вели себя по-разному, как и подельники Серова: Хенк молчал и обалдело крутил лохматой башкой, а Мортимер один раз выкрикивал имя Тегга, а другой — Эдварда Пила. Серов кричал во всю мочь, одновременно наблюдая за предводителями; в какой-то миг он заметил, как Пил повернулся к Дойчу и что-то ему прошептал.

Раздался удар колокола, и вопли смолкли.

— Так не пойдет, парни! — недовольно прорычал Стур. — Чего вы хотите, навоз черепаший? Или будем метки бросать да считать, или жребий метнем?

— Пусть скажут! — послышался крик из задних рядов. — Пусть скажут, а мы послушаем!

— Пусть! Пусть! — согласным воплем отозвались две партии, и Тегг, перехватив инициативу, тут же выступил вперед. Вместе с ним шагнули Росано и Галлахер, и теперь все трое стояли неподалеку от Шейлы и ее охраны, явно давая понять, кто их поддерживает.

— Вы меня знаете, — начал Тегг, — и помните, сколько лет я проплавал со Стариком. Больше, чем осталось зубов кой у кого из вас! — Он повысил голос. — Кто скажет, что я потратил даром хоть одно ядро? Хоть раз промазал и влепил не в борт испанцу, а в Божий свет? Лишил кого-то доли, хоть одного серебряка? Скрыл хоть единую монету или наказал без вины какого-то сукина сына?

Пираты одобрительно загудели, Мортимер завопил: «Тегг! Тегг! Это он, наш Сэмми!» — но тут же сник под грозным взглядом боцмана. Сумерки сгустились, Стур велел зажечь факелы, а бомбардир, вытянув руку к небу жестом клятвы, произнес:

— Господь видит! Если я стану капитаном, обещаю, что будет добыча и будет справедливость. Каждый получит свое по закону Берегового братства: все мои помощники, и каждый член команды, и мисс Шейла Брукс, владелица корабля. И никого зря не накажут, и будет порядок на палубе!

Опустив руку, Тегг отступил. Секунду царило молчание, затем корсары разразились ликующими криками, и Серов было решил, что дело в шляпе. Кое-что, однако, показалось ему подозрительным: Дойч, стоявший рядом с Пилом, исчез, и у веранды комендантского дома наметилось какое-то неясное шевеление. Факелы там не горели, и он видел лишь смутные тени, скользившие взад и вперед, да слышал легкий стук, который, впрочем, скоро прекратился. Пил, не обращая внимания на эту суету, дождался, когда боцман снова ударит в колокол, и вымолвил:

— Вы послушали Сэмсона Тегга, и я согласен, что бомбардир он меткий, но место ему не на квартердеке, а на пушечной палубе. Он много чего вам наобещал, но дать больше, чем обещано, не сможет. А обещания — это слова. Слова о добыче, порядке и справедливости… Только слова! А я — я не обещаю, я даю! Даю каждому из вас полуторную долю, а тем, кто взял рудник, — двойную! Каждому еще по пятьсот песо, по сто десять английских фунтов! Это не пустая болтовня, а звонкая монета, которую можно потрогать и опустить в карман! Это деньги… Деньги! — прорычал боцман, круто поворачиваясь к Пилу. — А где ты их возьмешь, почтенный сэр? В заднице своей матушки? Еще шестьдесят тысяч песо для команды?

Пил положил руки на пистолеты, торчавшие за поясом, и холодно усмехнулся:

— Где возьму — моя забота, но от капитана Эдварда Пила каждый получит деньги в эту ночь. Прямо сейчас!

Воздух содрогнулся от оглушительного рева, и Серов понял, что они с Теггом и Шейлой почти проиграли. Мортимер, потянув за собой Хенка, решительно двинулся к комендантскому дому, как и прочие сомневавшиеся; теперь они топали ногами и орали в унисон: «Пил, Пил! Наш парень Пил! Пила в капитаны!» Две трети команды, заслышав звон серебра, разом встали на его сторону, и перетянуть кого-нибудь из них обратно было непростой задачей. Но если не справиться с этим, последствия будут ужасны. Серов уже видел, как Эдвард Пил, перешагнув через его окровавленное тело, тащит Шейлу в капитанскую каюту, срывает с нее одежду и швыряет в койку. Так оно и произойдет, понял он, произойдет в эту же ночь, когда защитники Шейлы будут мертвы, а экипаж перепьется. И Пил получит все — и корабль, и девушку, и ее деньги.

Он двинулся поближе к Шейле под грохот колокола, в который колотил боцман Стур. Перемещение корсаров прекратилось, шум и рев постепенно стихали, и наконец сквозь них пробился голос Росано. Воздев к небу кулаки, он пронзительно вопил:

— Не по закону! Это не по закону Берегового братства!

— Не по закону! — одновременно выкрикнули Тегг и Галлахер.